– И, обманув, заставили его покончить с собой, – понимающе кивнул Кремер.

– Разве? Кто вам сказал, что он покончил с собой?

– А разве нет, черт побери?!

– Не знаю. Вы же были там, у него в квартире, а не я. К каким выводам вы пришли?

Кремер почесал себе ухо:

– Все свидетельствует о самоубийстве. Револьвер принадлежит ему, выстрел был произведен с близкого расстояния. Отпечатки пальцев нечеткие. Прибывший медицинский эксперт заявил, что смерть наступила менее часа назад. Пока у нас нет никаких оснований полагать, что в квартире был кто-то еще. Обнаружена травма от удара по голове, но он, скорее всего, при падении ударился об угол стола. Имелось…

– Вашего «все свидетельствует о самоубийстве» достаточно, – отмахнулся Вулф. – В такого рода делах вы дока. И тем не менее следствие продолжается?

– Во всяком случае, не завершено. Поэтому я и пришел к вам. Я только что сказал, что вы обманом заставили его покончить с собой. Вполне возможно, вам еще не раз придется об этом услышать, но сейчас мне хотелось бы узнать гораздо больше, чем вы уже сказали. Если это самоубийство, то почему? Потому что, по его мнению, вам стало известно содержание этой чертовой рукописи? Потому что, по его мнению, вы подобрали к нему ключ? В связи с чем? С убийством? Я хочу знать как можно больше и не уйду, пока не узнаю.

– Хорошо, – поджал губы Вулф, выдвигая ящик стола. – Это письмо я получил по почте сегодня утром. – Он вынул из ящика толстый конверт. – Может, это будет ответом на ваши вопросы. – И протянул конверт Кремеру.

Инспектор встал, взял конверт и снова сел в кресло. Сначала он со всех сторон осмотрел конверт, а потом уже вынул из него письмо и развернул его. Прочитав несколько строк, он поглядел на Вулфа, что-то промычал и опять принялся за чтение. Закончив первую страницу, он подложил ее под последнюю и спросил:

– Вы подтверждаете, что письмо пришло сегодня утром?

– Да, сэр.

Больше он ничего не говорил и не спрашивал, пока не дочитал до конца. Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла, расслабившись и закрыв глаза. У меня же глаза были открыты. Я не сводил их с физиономии Кремера, но он был настолько увлечен письмом, что выражение лица у него не менялось. Завершив чтение, он снова вернулся к какому-то месту на третьей или четвертой странице и перечитал его. Затем, стиснув губы, опять посмотрел на Вулфа:

– Вы получили письмо три часа назад.

– А в чем дело? – открыл глаза Вулф.

– Вы получили письмо три часа назад. У вас есть мой телефон. Сержант Стеббинс разговаривал с Гудвином в девять часов. Гудвин ничего ему не сказал.

– Я тогда еще не прочел письма, – объяснил я. – Его только-только принесли.

– Вам известен номер моего телефона.

– Хватит! – рассердился Вулф. – К чему этот разговор? Я что, утаил от вас или уничтожил письмо?

– Нет, – зашуршал страницами Кремер. – Какие у вас есть доказательства тому, что письмо написано Корриганом?

– Никаких.

– Какие есть доказательства тому, что Корриган не написал этого письма под вашу диктовку?

– Никаких. – Вулф выпрямился. – Мистер Кремер, мне кажется, вам стоит уйти. Если вы считаете меня способным на подобную глупость, то больше нам не о чем разговаривать. У вас есть письмо, – ткнул он пальцем, – возьмите его и идите.