Шлихтер с гордостью взглянул на жену и, помолчав, заговорил со сдержанным волнением:

— Владимир Ильич, и позвольте мне… Я уже давно хотел просить…

— Говорите, говорите, — заинтересованно откликнулся Ленин, вопросительно поглядывая на обоих. Евгения почти все время разговора стояла сзади мужа, облокотившись сложенными на груди руками о спинку стула.

— Я уже выполнил не одно задание — и ЦК, и ваше. Судите сами, насколько удачно. Однако и вы, и Петербургский комитет, по сути, лишаете меня возможности работать в массах.

— Вы считаете, что ваши статьи — это не работа в массах? Или ваше участие в подготовке печатного органа нашей партии?..

Шлихтер встал, прошелся от стола к двери. Повернулся и, щурясь, шутливо спросил:

— А правда ли, что супруга некоего Карпова с большим трудом отговорила его от продолжения выступлений, подобных состоявшемуся в Народном доме Паниной?

Евгения улыбнулась. Ленин захохотал:

— Аргумент веский, ничего не скажешь! Но вот вам другой довод: тот Карпов внял голосу разума и подчинился ему. Ну?..

— Однако же я не ровня тому Карпову, — молвил Александр.

— «Не сотвори себе кумира» — знаете эту заповедь? Все мы — частица партии, и, как таковую, ее нужно беречь. А без основательного подполья мы пропадем, и вам необходимо как можно дольше продержаться в нем. А почему, собственно, молчит жена? — Он изобразил на лице гримасу недовольства.

Евгения потрогала безупречную прическу.

— Для этого есть две причины.

— Первая?

— Я вполне разделяю мнение мужа, что большевистская агитация живым словом в низах необходима как кислород, но ее явно недостает. А, во-вторых… вспомним дедушку Крылова: и кому же в ум пойдет на желудок петь голодный?

Ленин потер руки:

— Что ж, отказаться от угощенья — обидеть хозяйку!

Она сразу же направилась в кухню. А Ильич близко подсел к Шлихтеру и, время от времени прикасаясь кончиками пальцев к его плечу, заговорил:

— Я думаю, когда мы несколькими номерами «Пролетария» проделаем брешь в стене меньшевистской оппозиции, пустим через этот пролом в комитеты рыцарей во всех доспехах — таких, как вы, и вас в том числе, Александр Григорьевич. Отвоюйте тогда делегатов на наш съезд. Пятый. Помогите на руинах нынешнего ЦК создать ЦК большевистский. Вы согласны?

— Я хочу этого!

— Вот и прекрасно! Но у меня к вам еще одна просьба есть. Приватная, так сказать… Вы, говорят, довольно хорошо изучили Выборг. А я новичок. Хотелось бы познакомиться с ним поосновательней.

— Приглашаете гидом?

— Считайте так. Походить хочется…

— Ваше предложение очень кстати, — шутливо отозвалась от плиты Евгения. — Сашко совсем превратился в книжную закладку!

— Спасибо за приглашение, Владимир Ильич, — загорелся Александр, — будем вдыхать побольше кислорода по украинской поговорке: «Друзьям на здоровье, врагам на безголовье!»

Гостиница «Бельвю» — недалеко от выборгского вокзала. Небольшая, тихая. Чаще ее называют «Немецкой»: ее владелец немец Константин Францевич Эренбург. Здесь и снял номер Иван Иванович со своей замкнутой женой. Ни хозяин, ни постояльцы не нашли в этой паре ничего примечательного. Она домоседка, а он часто один уходит куда-то.