Эрих убежал в порт, он в штабе флота выпросил себе старенький фотоаппарат и снова был при деле, а я спал и набирался сил перед завтрашним днём. Чую, он будет очень тяжёлым.

Волны буквально швыряли небольшую двухкорпусную яхту по волнам. А тут ещё трос, поднимавший штормовой парус, без которого просто не обойтись, закусило на верхнем блоке. Была бы у меня двухмачтовая яхта, я не обеспокоился бы, на второй мачте парус поднял бы, однако яхта у меня гоночная, небольшая и с одной мачтой. Пришлось по вантам лезть наверх. Поднявшись до середины, я почувствовал, как натянулся пояс, страховочная верёвка не давала подняться выше. Отстегнув страховку, полез дальше. Наконец вот он, блок, чтоб ему пусто было. В это время налетевший шквал практически положил яхту на бок, чуть не сорвав меня с вантов, как удержался, сам не понимаю. Сердце стучит, несмотря на ливень и ветер, обливаюсь потом, но шквал был кратковременный, поэтому яхта с грохотом опустилась на второй корпус, и меня, как пращой, с верхушки мачты запустило в воздух. В этот раз удержаться уже не смог. Летел и думал, хорошо, что я в путешествие один отправился, жена и сын-наследник остались на Тайбэе, никто больше не пострадает. Тут последовал удар о воду, и волны сомкнулись надо мной.

Видимо, от удара я на мгновение потерял сознание, будто его выключили-включили, – вода быстро привела меня в чувство, и я заработал руками и ногами, выныривая на поверхность. Вот тут я испытал шок. Волны были пологими, море тихим, сверху светило солнце, никакой бури, и даже следа моей яхты вокруг не было. Далёкий берег едва просматривался на горизонте, вероятно, это Индия, рядом с берегом которой меня несло по воле ветра и волн. Что случилось, понять было не трудно: снова перенос.

– Охренетъ, – пробормотал я.

Мой голос изменился, он стал тоньше… Мальчишеским?

Быстро себя ощупав и осмотревшись, я счастливо захохотал. Я снова молодой, мальчишка, и, главное, Я СВОБОДЕН!

– Я сво-бо-ден! – заорал я, не удержав эмоции, работая руками и ногами.

То, что меня снова куда-то закинуло, да ещё омолодило, беспокоило мало, самое большое счастье я испытал, когда понял, что всё, мои мытарства подходят к концу. Да и с ходу разобрался, сколько мне лет. Когда меня скидывали с семнадцатого этажа и произошёл первый перенос, у меня тогда на руке была поджившая царапина, да в принципе просто красный след остался. Сейчас эта царапина была, значит, мне тринадцать с половиной лет. И я счастлив.

Дёрнувшись, я проснулся и посмотрел на солдата, разбудившего меня.

– Рассветает, ваше благородие, – сказал он. – Завтрак готов.

– Отлично. – Я бодро и энергично откинул одеяло. – Сейчас и наваляем япошкам и нагличанам. Ох, они у меня получат за те двенадцать лет будущей каторги в роли короля целого государства. Глюки врать не будут, мы победим, а вот дальше – катастрофа: я стану правителем и на простую прогулку на яхте смогу вырваться только через долгих двенадцать лет… Беда-а…