Мой гидросамолет, теряя скорость, стал заходить на посадку неподалёку от одного из миноносцев. Волны были пологими и позволяли совершить посадку. Опытному лётчику. К сожалению, таких среди нас троих не было, однако повезло – друг за другом под прикрытием истребителей мы приводнились и на подводных крыльях, глиссируя под рёв моторов, понеслись за ближайшим миноносцем, догоняя его.

Понятно, что всё это наглость и можно огрести проблем, но, как у нас говорят, наглость – это второе счастье. Догнав миноносец, я подвёл самолёт так, чтобы крылом тот касался борта. Эрих уже знал, что делать, я объяснил, и он по крылу, осторожно, чтобы не повредить обшивку, добравшись до борта японца, перебрался на него. Там нашёл бухту верёвки и радостно ею потряс. Я продолжал вести самолёт рядом, ожидая действий своего напарника, и поглядывал, что предпримут другие лётчики. Вдруг раздался рёв мотора сверху, и по палубе миноносца забарабанили пули, было множество рикошетов. Видимо, кто-то из японцев, привлечённый шумом, пытался узнать, что происходит, выбравшись наружу. А сверху видно всё, вот прикрытие и отработало. Судя по вою, кого-то зацепили, ладно, хоть по Эриху не попали, тот чуть позже выглянул из-за фальшборта и посмотрел на меня большими, круглыми от испуга глазами. Два других разведчика подошли по очереди к другому борту и высадили своих лётнабов. У тех револьверы были, штатное оружие летунов, а вот пулемёты они не снимали. Сложно ползти по крылу, да ещё с этой дурой в руках.

Эрих, как и договорились, бросил верёвку мне, и я привязал её к опоре пулемётов, после чего заглушил мотор и быстро пополз по крылу. Тело немного затекло, всё же столько времени в одной позе, однако я уверенно добрался до края. Эрих верёвкой подтягивал машину, чтобы крыло не уходило от борта, и я перебрался на борт миноносца. Мы дождались, когда самолёт уйдёт за корму, вытравили метров двадцать, привязали верёвку, буксируя самолёт. Эрих остался в кабине для лётнаба, всё же он журналист, а не боец, да и запрещено ему в подобном участвовать, а я, перепрыгивая через трупы, побежал в рубку. В одном месте на пролитой крови поскользнулся и упал, стукнувшись коленкой, больно, но, хромая, добрался до рубки. Тут уже осмотрелся и, отработав машинным семафором на средний ход и покрутив штурвал, направил миноносец к напарнику. Оба лётнаба были на палубе и контролировали люки. Лётчики это поняли и стали наблюдать за вторым миноносцем, к которому мы шли. Тот в трёх километрах от нас был, в другую сторону шёл, неуправляемый, но ничего, нагоняли. Вот только несмотря на работу машинного телеграфа, японцы внизу никак не реагировали, как шёл миноносец полным ходом, так и шёл.

Лётнабы мне, к сожалению, ничем помочь не могли, оба, насколько я знал, были из пехоты. Один унтер-офицер, другой вообще из полковой разведки, прапорщик, а сейчас оба мичманы. Однако японцев сдерживали, да ещё нашли личное оружие офицеров и довооружились. Главное, что взяли на себя основную проблему, а с остальным разберёмся. Единственно, что беспокоило, – это разведчик, которого мы тащили на буксире, его мотало из стороны в сторону, и я с беспокойством оглядывался, как бы чего не было. Другие два гидросамолёта уже давно были в небе. Полетели к берегам Тайваня.