Начав же беседовать (большей частью на языке велофантов, хотя Мэри удалось научить их нескольким английским словам. Они смогли произносить «ибо», «трава», «дерево», «небо», «река» и произносить ее имя с небольшой запинкой) они быстро сблизились. Свой народ велофанты обозначали словом «мулефа», но отдельный представитель звался «залиф». Мэри полагала, что залиф и залифа произносились по разному, но сымитировать это слишком тонкое различие ей было не под силу. Она начала записывать слова и составила словарик.
Но прежде чем по-настоящему слиться с этим племенем, она достала потрепанную книгу гаданий И-Цзин в мягкой обложке, стебли тысячелистника и задала вопрос: «Следует ли мне остаться здесь и продолжить свое дело или я должна отправиться куда-то еще и продолжать поиски?»
Ответ был дан такой: «Сохраняй в себе покой, дабы твое беспокойство рассеялось; возвысившись же над суетой, ты сможешь познать великое».
Далее шло: «Подобно горе, далекой от суетного мира, мудрец не позволяет себе разбрасываться».
Невозможно было получить более ясного ответа. Мэри отложила стебли в сторону и закрыла книгу, а потом вдруг поняла, что вокруг нее собрался кружок внимательно наблюдающих велофантов.
Один из них произнес:
— Вопрос? Разрешение? Любопытно.
— Пожалуйста, смотри. — Сказала она.
Их хоботы двигались очень осторожно, отсчитывая стебли теми же самыми движениями, что и Мэри, или перелистывая книгу. Наличие у Мэри двух рук уже само по себе было для велофантов удивительным. Что же говорить о манере держать книгу одной рукой, и одновременно перелистывать страницы другой. Они просто обожали наблюдать, как Мэри переплетает пальцы, или играет в детскую игру «ножницы — бумага — камень», или скрещивает большой и указательный пальцы, в точности как делала в это же самое время Ама в мире Лиры, чтобы отпугнуть злых духов.
Изучив книгу и стебли тысячелистника, колесники аккуратно завернули их в тряпицу и вместе с книгой положили Мэри в рюкзак. Послание из древнего Китая воодушевило и обрадовало Мэри, поскольку говорило о том, что дело, к которому лежала ее душа, было в настоящий момент именно тем делом, которое ей надлежало исполнить.
Поэтому она с легким сердцем принялась ближе изучать мулефа.
Мэри узнала, что у велофантов было два пола и они жили парами, придерживаясь моногамии. Период взросления у их отпрысков длился долго, не менее десяти лет, и насколько она поняла из объяснений, дети подрастали медленно. В поселке было пятеро детей, один ребенок почти взрослый, а остальные помладше. И уступая взрослым в росте, они не могли управляться с колесами. Дети вынуждены были передвигаться как это делают пастбищные животные, опираясь на все четыре ноги.
Если бы не живость и тяга детишек к приключениям (они то и дело наскакивали на Мэри и робко отпрыгивали в сторону, изо всех сил карабкались на деревья, с шумом плескались на мелководье и тому подобное) они казались бы неуклюжими, словно не владели собственным телом. Напротив, взрослые поражали и быстротой, и силой, и грацией, и Мэри понимала с каким нетерпением подросток ждет того дня, когда колеса придутся ему впору. Однажды она стала свидетелем того, как самый старший из детей тихонько прокрался в амбар, где хранились колеса и попытался просунуть передний коготь в ступицу. Но когда он попытался встать, то тут же упал, и сам себя загнал в ловушку, а на звук падения явился взрослый. Попискивая от натуги, мальчишка изо всех сил старался освободиться, и когда появился рассерженный родитель, а провинившийся малец в последнюю секунду сумел вырваться и ускакать прочь, Мэри не удержалась от смеха.