— Но тогда мы не смогли бы её построить. И никто не сможет, если будет жить только ради себя. Это сложно, но надо быть весёлыми, и добрыми, и любознательными, и терпеливыми; нам всем в наших разных мирах нужно учиться, и думать, и много работать, и тогда мы построим…

Её руки лежали на шелковистой шерсти дэмона. Где-то в саду пел соловей; лёгкий ветерок тронул её волосы и зашумел листьями над её головой. Все колокола в городе пробили один раз: кто тонко, кто басом, кто поближе, кто издалека, кто сварливо продребезжал, кто звучно прогудел. Но все — кто раньше, кто чуть позже — согласились в том, который был час. В том, другом Оксфорде, где они с Уиллом поцеловались на прощание, тоже звонили колокола, и пел соловей, и лёгкий ветерок шевелил листья в Ботаническом саду.

— И что тогда? — сонно пробормотал дэмон. — Что построим?

— Небесную Республику, — сказала Лира.

…проснуться, не могу увидеть её, я думаю, она рядом, она ударила меня…

— Лира, только не пугайся! Если ты тоже испугаешься, я с ума сойду…

Они попытались ухватиться друг за друга, но их руки прошли, как сквозь воздух.

Лира попыталась сказать то, что хотела высказать, шепча в темноте рядом с его бледным лицом:

— Я просто пытаюсь проснуться, мне так страшно, что я буду спать всю жизнь, а затем умру, я просто хочу сначала проснуться! Неважно, даже если только на час, только, если я не буду спать. Я даже не знаю, это настоящее или нет, но я помогу тебе, Роджер! Я клянусь, что помогу!

— Но, Лира, если ты спишь, ты можешь и не поверить в это, когда проснёшься. Я бы не поверил, я бы просто подумал, что это был просто сон.

— Нет! — яростно сказала она, и…

…топнула ногой так сильно, что почувствовала боль даже во сне. — Ты не веришь, что я так сделаю, Роджер, так что не говори так. Я проснусь и я не забуду, вот так.

Она оглянулась, но всё, что она могла увидеть, были широкие глаза и отчаявшиеся лица, бледные лица, старые лица, молодые лица, все мёртвые, собирающиеся и толпящиеся вокруг, близкие, тихие и горестные.

Лицо Роджера было иным. Его лицо было единственным, на котором светилась надежда.

Она сказала: — Почему ты так выглядишь? Почему ты не отчаялся, как они? Почему ты не потерял надежду?

И он ответил: — Потому, что…

…ты — Лира.

Затем она поняла, что это означало. Даже во сне она почувствовала, как у неё закружилась голова, как огромная тяжкая ноша опустилась ей на плечи. А чтобы сделать всё ещё тяжелее, сон снова надвинулся, и лицо Роджера начало отступать в тень.

— Ну, я… я знаю… На нашей стороне столько вских людей, вроде доктора Мэлон…

Роджер, ты знаешь, что есть ещё один Оксфорд, как наш? Ну, она… я нашла её…

Она поможет… Но есть только один человек, которому действительно…

Она уже почти не видела мальчика, а её мысли разбегались во все стороны, как овцы на поле.

— Но мы можем довериться ему, Роджер, я клянусь, — сказала она из последних сил…

… - потому что он — Уилл.