— Где-то в северной части Оксфорда, — ответила Мэри. — Вообще-то это недалеко от моей квартиры, хоть я и не знаю, какая это улица.

— Я хочу пойти в Ботанический сад, — сказала Лира.

— Хорошо. Думаю, это минутах в пятнадцати ходьбы. Нам сюда…

Мэри снова попыталась использовать двойное зрение. На этот раз всё получилось легче: галка была с ней, в её мире и сидела на ветке, низко свесившейся над тротуаром. Мэри протянула руку, чтобы посмотреть, что будет, и птица тут же шагнула на неё. Мэри ощутила на руке небольшую тяжесть, почувствовала когти, цепко ухватившие её палец, и осторожно пересадила птицу к себе на плечо. И он так привычно устроился на новом месте, будто всю жизнь там и сидел.

«А он и сидел», — подумала Мэри и пошла дальше.

На Хай-стрит было малолюдно, а спустившись по ступеням напротив колледжа Магдалены к Ботаническому саду, они и вовсе остались одни. Мэри и Серафина сели на каменную скамью внутри богато украшенной арки, ведущей в сад, а Уилл и Лира перелезли через железный забор внутрь. Их дэмоны проскользнули сквозь прутья забора и поплыли в сад перед ними.

Лира потянула Уилла за руку:

— Сюда.

Она провела его мимо развесистого дерева, под которым был бассейн с фонтаном, потом свернула налево и пошла между клумбами к огромной сосне с несколькими стволами. Там, куда она направлялась, в дальней части сада, за дверью в массивной каменной стене, деревья были моложе и растительность выглядела более дикой, чем везде. Лира повела Уилла почти в самый конец сада, через мостик, туда, где под большим, развесистым деревом стояла деревянная скамейка.

— Да! — сказала она. — Я так надеялась, и вот она — всё точно так же… Уилл, я приходила сюда в моём Оксфорде и сидела на этой самой скамейке, когда мне хотелось побыть одной, только с Паном. Вот я и подумала, что если бы ты, может, хоть раз в год… если бы мы могли приходить сюда в одно и то же время, всего на какой-нибудь час, мы могли бы представлять, что мы снова рядом, потому что мы и были бы рядом… если бы ты сидел здесь, а я — тут, в своём мире…

— Да, — сказал он. — Я буду приходить сюда всю жизнь. Где бы в мире я ни был, я приду сюда…

— В день летнего солнцестояния, — сказала она, — в полдень. Всю мою жизнь. Всю мою жизнь…

Он вдруг перестал видеть из-за горячих слёз, но дал им волю и только крепко прижал Лиру к себе.

— А если потом, — дрожащим голосом шептала она, — мы встретим тех, кто нам понравится, и поженимся с ними, тогда мы должны быть к ним добры, и не сравнивать всё время, и не мечтать о том, чтобы лучше мы с тобой поженились… Но всё равно раз в год приходить сюда. Всего на час, просто чтобы побыть вместе…

Они крепко обнялись. Шли минуты; рядом на реке встрепенулась и прокричала водяная птица, по мосту Магдалены проехала машина.

Наконец они отпустили друг друга.

— Ну… — нежно сказала Лира.

Всё в ней в тот момент было нежным, и это стало одним из самых любимых воспоминаний Уилла: красота её напряжённого лица, в сумерках ставшего нежным, её глаза, руки и особенно губы, бесконечно нежные губы. Он целовал её снова и снова, и каждый новый поцелуй приближал последний.