Дрожа от ярости и горя, Лира шагала взад-вперёд со сжатыми кулаками, поворачивая залитое слезами лицо то в одну, то в другую сторону, как будто ища вокруг ответ. Уилл вскочил с места, схватил её за плечи и почувствовал, что она напряжена и вся дрожит.

— Слушай, — сказал он. — Лира, слушай: что сказал мой отец?

— О, — вскрикнула она, замотав головой, — он сказал… ты сам знаешь, что он сказал, ты был там, Уилл, ты тоже слышал!

Ему казалось, что она сейчас умрёт от горя. Она бросилась в его объятия и зарыдала, отчаянно прижимаясьсь к его плечам, вцепившись ногтями ему в спину и уткнувшись лицом ему в шею. Он слышал только:

— Нет, нет, нет…

— Слушай, — снова сказал он, — Лира, давай попробуем вспомнить точно. Может, у нас есть выход. Может, есть лазейка.

Он осторожно разнял её руки и усадил её. Напуганный Пантелеймон тут же подлетел к ней и сел к ней на колени, а кошка-дэмон нерешительно подошла к Уиллу. До сих пор они не прикасались друг к другу, но теперь он протянул ей руку, и она потёрлась мордочкой о его пальцы и осторожно встала к нему на колени.

— Он сказал… — всхлипывая, начала Лира, — он сказал, что люди могут недолго оставаться в чужих мирах, не боясь заболеть. Могут. И мы ведь оставались? Если не считать того, что нам пришлось сделать, чтобы пойти в земли мёртвых, мы ведь здоровы?

— Можно оставаться, но не долго, — сказал Уилл. — Отец не был в своём мире — в моём мире — десять лет. Когда я нашёл его, он почти умирал. Десять лет — и всё.

— А как же лорд Бореаль? Cэр Чарльз? Он ведь был здоровым?

— Да, но вспомни: он мог возвращаться в свой мир, когда хотел, и снова становиться здоровым. Да ты ведь там его и встретила — в своём мире. Он, наверное, нашёл какое-то потайное окно, о котором никто не знал.

— Ну так и мы можем!

— Можем, только…

— Все окна должны быть закрыты, — сказал Пантелеймон. — Все.

— Но откуда ты знаешь? — спросила Лира.

— Нам сказала ангел, — ответила Киръява. — Мы встретили ангела. Она нам сказала это и кое-что ещё. Это правда, Лира.

— Она? — недоверчиво вскинулась Лира.

— Женщина-ангел, — сказала Киръява.

— Не слышала о таких. Может, она лжёт.

Уилл же обдумывал другую возможность.

— Допустим, все окна закроют, — сказала он, — а мы будем открывать одно, когда понадобится, проходить в него как можно быстрее и немедленно закрывать — это же будет безопасно? Если пыль не будет успевать выйти?

— Да!

— Мы бы сделали его там, где его никто не смог бы найти, — продолжал он, — и знали бы только мы вдвоём…

— Да, это бы сработало! Точно! — сказала она.

— И мы могли бы переходить из одного в другой и оставаться здоровыми…

Но дэмоны явно были расстроены, и Киръява мурлыкала:

— Нет, нет.

А Пантелеймон сказал:

— Призраки… Она ещё сказала нам о призраках.

— Призраки? — спросил Уилл. — Мы их впервые увидели во время сражения. А что с ними?

— Ну, мы узнали, откуда они берутся, — сказала Киръява. — И это самое плохое: они как дети бездны. Каждый раз, когда мы открываем ножом окно, появляется призрак. Как будто кусочек бездны вылетает в мир. Поэтому в Читтагацци их так много: там же столько открытых окон.