Переправляющихся бележей вел десятник Даян. С берега за переправой внимательно смотрел бай Каплат. Вот кони и воины достигли середины реки, поплыли, сохраняя порядок. Воины подняли щиты, все строго по приказу. Расстояние позволяло, но поляне почему-то не стреляли, и это беспокоило сотника. Он не мог понять: почему поляне не используют выгодное положение?

Мелькнула мысль: может, они не выставили заслоны и решили отправить всех защитников на стены городища? Но это было бы для них губительно, а поляне показали, что сражаться они умеют и среди них есть настоящие воины.

Беспокойство Каплата росло с каждым шагом его конников к противоположному берегу. Что-то подсказывало: где-то затаилась опасность, но где и какая, бай не мог угадать.

Асхат повернулся к Абашизу:

— Тебе не кажется подозрительным, Гузир, что поляне не стреляют?

Бай второй сотни отмахнулся:

— Эти глупые мужики закрылись в своем городище, чего тут не понять? Думают, что ров, вал и городьба их спасут. Пора и мне запускать своих людей.

Каплат пытался остановить Абашиза, но, несмотря на старшинство бая первой сотни, Гузир не послушал сотника. Это не было неповиновением, просто равный среди равных делал то, что считал нужным, прямо на виду у старшего бая. Тот мог жаловаться беку. Но Каплату было не до этого.

Воины второй сотни разделись, привязали к седлам одежду, оружие и доспехи. В воду вошли три десятка человек и быстро пошли вперед проверенным путем. Вот уже полусотне Каплата до берега оставалось саженей тридцать, а лес все молчал, хотя там точно кто-то был.

Но почему они не стреляют? Или это те, кто решил сдаться, перейти на сторону хазар? Такое бывало: поляне сами выходили к Хамлыху и просили милости хана. Чаще всего им разрешалось беспрепятственно идти к Итилю и там селиться.

Но сейчас на милость бележей полянам рассчитывать не приходится. Они должны понимать, что пришло время расплаты. Всех их ждет суровая кара, не важно, воевал полянин с сотней тархана Ильдуана или нет. Из городища живыми выйдут только пленные. Никакой милости тархана.

Три десятка Абашиза почти догнали полусотню Каплата, когда на реке стало происходить что-то невообразимое. Передние ряды словно наткнулись на преграду, впрочем, так оно и было. Заржали кони, закричали люди, вода обагрилась кровью. Задние ряды навалились на передние, и под громкие вопли о помощи воины начали уходить на дно. Мертвые тут же всплывали, и течение несло их на запад. Один десяток, другой…

Абашиз завизжал:

— Асхат, что это?

Каплат уже все понял:

— Подводная заграда!

— Какая еще заграда?

— Подводные заостренные колья врыты в дно. Они ранят и убивают наших воинов.

Абашиз закричал своему десятнику:

— Курбан! Назад!

Но в этой кутерьме услышать что-то с берега было невозможно. Десятки Абашиза вместо того, чтобы развернуться, продолжали напирать на остатки полусотни Каплата. Передние воины пытались оттащить в сторону коней, но нарывались на другие колья, которые тут же вспарывали коням животы. Выйти из этого кошмара воины Каплата уже не могли.

Старший десятник Абашиза, что вел отряды второй сотни, наконец понял, что произошло, подал сигнал к отходу. Десятки в панике, сталкиваясь друг с другом, стали неуклюже разворачиваться вместе с оставшимися в живых воинами Каплата. Тем самым они подставили противнику свои ничем не защищенные спины.