– У тебя есть, кого предъявить им для опознания? – спросила Оля.

– Нет.

Они говорили очень тихо. Ика не слышала их, она сидела, съежившись, вжав голову в плечи. Чайник закипел и выключился с громким щелчком. Ика вздрогнула, как будто проснулась, и спросила:

– М-марк с-сразу умер?

– Мгновенно. Пуля попала прямо в сердце. Вряд ли он успел даже понять что-то. – Оля поставила на стол чашки, нашла коробку с печеньем.

– Д-дядя М-мотя п-послал к-киллера! – сказала Ика.

– Откуда ты знаешь? – спросил Соловьев.

– Он п-при мне г-говорил п-по т-телефону. Я с‑слышала н-не все. Т-точно п-помню, он с-сказал: д-действуй, как д-договорились.

– Дядя Мотя? – Оля нахмурилась. – Кто это?

– Грошев Матвей Александрович. Я тебе потом объясню, – сказал Соловьев.

– Матвей Грошев? – Оля чуть не выронила сахарницу. – Господи, он-то здесь при чем?

– Ты давно его знаешь? – удивился Соловьев.

– Да сто лет! Мотька Грош психолог, одно время был модным экстрасенсом. Он жуткий авантюрист, но обаятельный и образованный. Ходил на лекции по гипнозу к Кириллу Петровичу. Когда сложилась наша команда, еще в самом начале, он устроил нам поездку в Штаты, в Институт биховиористики при ФБР. Потом он вроде бы стал крутиться в Думе, теперь помощник главы какой-то фракции. Кстати, когда команду разогнали, он звал меня на работу в частную закрытую клинику, заниматься психотерапией. Деньги бешеные, но я отказалась, не мой профиль, к тому же эта клиника вроде как при ФСБ.

Закипел чайник. Оля разложила по чашкам пакетики, налила кипяток. В дверь постучали, заглянул Антон.

– Извините, Дмитрий Владимирович, там уже все закончили.

– Хорошо. Пусть едут в контору. Ты чаю хочешь?

– Ага. Спасибо, я сейчас.

– Значит, Мотя Грош, – пробормотал Соловьев, когда дверь за Антоном закрылась, – я тоже с ним встречался однажды на банкете. Ты права, он обаятельный и образованный. А ты знаешь, что он был администратором так называемого гостевого комплекса ЦК КПСС в Давыдове? Он работал там с восемьдесят второго до восемьдесят шестого.

– Гостевой комплекс? Подожди, это такая вилла шикарная за бетонным забором, на другом берегу озера?

Вернулся Антон. Оля налила ему чаю.

– Дмитрий Владимирович, знаете, я хотел сказать, они вряд ли ее оставят в покое, – он кивнул в сторону Ики, – и вообще, ей даже ночевать негде.

– Ну и что ты предлагаешь?

Антон кашлянул и отвернулся, стал внимательно разглядывать какое-то пятно на стене.

– Н-не знаю. В принципе можно ко мне на время.

– Благородно, – кивнул Соловьев, – а родители твои как к этому отнесутся?

– В-все в порядке. Я маму уже предупредил. У нас т‑три комнаты, я могу в гостиной спать.

– Ика, ты чего молчишь? – спросила Оля. – Как тебе такое предложение?

– Я с-согласна. Т-только если он д-дразниться не будет. Я н-не виновата, что з-заикаюсь, это н-не смешно!

– Ты не поняла. Он просто очень волнуется.

– З-за меня?

– Ну, а за кого же еще?

После такого долгого, трудного дня любой гоминид валился бы с ног от усталости. Страннику хватило часа, чтобы восстановить силы. Он лежал на полу, раскинув руки, полностью расслабившись. Он глубоко дышал, считал вдохи и выдохи, заставлял свое сердце биться ровно.