Пока Дима говорил, он ни разу не взглянул на нее, он стоял у окна, смотрел на дождь. Когда он замолчал, она уже не сидела в кресле, а стояла рядом с ним. Он обнял ее, прижал к себе, зарылся лицом в ее волосы.

– Нет, Димка, нет, мы целоваться не будем, – шептала она, – перестань, двадцать лет назад это плохо кончилось. Ни за что не буду с тобой целоваться, у тебя в кабинете точно, не буду. Телефон, Димка! Ты что, не слышишь?

Звонили из прокуратуры. Приятный женский голос сообщил, что завтра к девяти утра Соловьев должен явиться к заместителю генерального прокурора.

– Вас просили захватить диск, вы знаете, какой, – сказала вежливая секретарша, – всего доброго.

– Оба-на! – весело произнес Дима, положив трубку. – Ты права, здесь нам целоваться не дадут. И, в общем, они правы.

– Тебя вызывают на ковер?

– А как же! Заместитель генерального прокурора.

– Ой. – Оля поморщилась. – Это такой жирный-жирный, басовитый, постоянно в телевизоре торчит, на пресс-конференциях и ток-шоу?

– Мг-м. Он самый.

– Истерик. Демонстрирует искренние бурные эмоции, но внутри холодный, расчетливый и жутко трусливый. Лжет легко, не краснея, как все истерики. Не выносит возражений и критики.

– Откуда ты знаешь? – удивился Дима.

– Профессия, – Оля усмехнулась, – иногда самой страшно. Будь с ним осторожней.

– Ладно. – Дима включил компьютер, и, как фокусник, достал непонятно откуда маленький бумажный конверт. – Ты готова посмотреть на Молоха?

Оля застыла, вытянулась в струнку и даже побледнела.

– Димка, что же ты молчал? Он что, здесь, на этом диске? Вот прямо на диске? Молох?

– Подожди, не нервничай, может, мы там ничего не сумеем разглядеть. И учти, зрелище не из приятных. Он там с девочкой. С Женей Качаловой.

Человек, запечатленный скрытой видеокамерой, был отлично сложен. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Жилистая крепкая шея, все тело покрыто обильной седой шерстью.

– Смотри, – сказал Дима, – ты была права. Он практически кастрат. Что это, как ты думаешь? Какая-то генетическая болезнь? Или травма?

– На травму не похоже. Да и как ты себе это представляешь? Неудачное обрезание? Или дверью защемили? Нет, это, видимо, врожденная патология, недоразвитие. Такое изредка случается с мальчиками, почему, никто не знает. Но, как правило, при этом бывает нарушен гормональный фон. А Молох выглядит полноценным мужчиной. Возможно, это ХУУ-синдром, то есть наличие одной лишней мужской хромосомы. Больные отличаются высоким ростом, волосатостью, агрессивностью. Хотя они обычно отстают в умственном развитии. Про Молоха этого никак не скажешь. В любом случае, теперь ясно, почему он свихнулся. Дико хочет, но не может. И так всю жизнь.

Голос у Оли вдруг стал какой-то замороженный. Дима ждал, что сейчас она попросит выключить компьютер. Зрелище, правда, было чудовищное. Лицо, замазанное коричневыми и зелеными разводами, узнать все равно невозможно. Женя, еще живая, но уже обреченная. Страх и отвращение в ее глазах. Руки убийцы на ее теле. Странные, низкие скрипучие звуки, которые он издает.

– Ладно, зато теперь мы знаем его «особую примету», – сказал Дима.