Но сразу после пропажи второй семьи старый Лоскатухин вызвал мужиков из Зелёново. Они снесли сруб старого колодца на его участке, а вместо этого положили сверху огромную дубовую крышку, какую одному человеку, особенно такому пожилому, как дед Евгений, было поднять не под силу. Крышку эту везли откуда-то на тракторе, старик её специально заказывал у какого-то одному ему известного мастера, не из местных.

– Погодите-ка. И что же, никто их не искал, тех, кто пропал? – поразилась я.

– Ну-у, – протянула бабка уклончиво. – Родня, может статься, и искала. У кого была родня. Но в Анцыбаловке-то обычно жили те, у кого только они и были на белом свете.

– Может? – во мне начинало подниматься возмущение таким отношением, хотя я отлично понимала, что упрекать в этом Галкину бабушку глупо. – Это же живые люди! Как это возможно, чтобы их не начали тут же искать?

– Такова, стало быть, их доля. Ушли – значит, ушли. Что им суждено пережить, то и будет, а нас не касается.

Я поняла, что последнее сказано не только и не столько о несчастных жителях Анцыбаловки. И в груди поднялась душная волна возмущения из-за несправедливости, но усилием воли я подавила её.

А старушка пожевала губами и тихо добавила:

– Вертаешь их, а они уже и не они вовсе.

– В смысле, не они?

– Не те, что ушли. Лучше и не вертать. Для всех лучше.

– Почему? – настойчиво переспросила я. Лицо бабушки сморщилось, будто я брызнула в неё лимоном.

– Точно не скажу, – всё же решилась ответить она. – Сказывают, будто вселялся в них кто.

– Они были как зомби? – уточнила я.

– Какая ещё зомбя? – не поняла старуха. Галка прыснула, но тут же замолкла под суровым бабкиным взглядом. Я подумала, что, когда я уйду от них, Галке достанется по первое число. Но меня это, по правде сказать, мало касалось.

– Ну то есть как одержимые? – чтобы не провоцировать конфликт между родственниками прямо сейчас, снова предположила я.

– Не могу сказать. Что-то не то в них было, не ихнее.

Потом в Анцыбаловке никто уже бесследно не пропадал. Просто уезжали, и в течение двух лет большинство жителей деревни переселились в другие места: кто в соседние сёла и деревни (но не в Зелёново), кто вообще в город подался. Кто-то пытался сдать свои дома дачникам, но те тоже не задерживались. Никто не мог объяснить, почему так произошло. Просто не хотели жить в Анцыбаловке, и всё. К тому же связь здесь всегда была плохая, а кому сейчас интересно без телевидения, мобильной сети и интернета.

Да и с живностью проблемы появились. Люди не пропадали, а птица, мелкие домашние животные вроде кошек и собак постепенно все исчезли. Думали на лис или куниц, ловушки и капканы ничего не дали. Да и собаки молчали. В итоге все оставшиеся жилые дома обнесли крепкими заборами, через которые хищникам из леса точно не пролезть. Понятно, что запоры и замки делали чисто символические. Вряд ли какая-то лиса оказалось бы настолько сообразительной, чтобы, не найдя щель в заборе, войти на участок через калитку, откинув крючок.

– Но сейчас-то у одной из местных старушек есть, кажется, куры, – вставила я со знанием дела.