– Видишь, без нас разберутся, пошли спать. А давай вместе? Не то чтобы я жаловался, но моя кровать слишком короткая для человека нормального роста. На цвергов ее делали? Нет, для ребенка. Да, кто-то говорил, что это детская комната. Что, Моравянка, материнский инстинкт проснулся? Я заметил. Значит, предлагаю так: я переезжаю к тебе, в мою комнату Олеся поселим с грудастой кормилицей… Что? Ясна тебе фаханчика не отдаст? Мы ее спрашивать не будем. Ну чего ты, право слово, одна в своих апартаментах кукуешь? Вдвоем веселей. Обещаю на честь твою девичью не покушаться и с поцелуями не приставать. В губы точно нет. Что значит: помнишь? Я объяснял? И ты поверила? Ну да, правда, как смерть. Но, во-первых, я привыкну, может, не сразу, а во-вторых… Проклятье, как же ты пахнешь!

Свою дверь я захлопнула перед длинным чародейским носом, сказала теткам:

– Потом, все потом…

И отправилась спать, как оказалось, сразу не замолчав. Теперь вот пожинала горькие плоды собственного красноречия. Слушала, зажмурившись, стыдилась, хотела пить и уединиться в ванной. Когда поток ругани стал иссякать, зевнула и приоткрыла один глаз. Фигуры тетушек виднелись на фоне окна.

– Ладно, Гражиночка, не хочет девочка замуж, не надо. Без любви оно как-то неправильно.

– Да рушится ведь все, Рузечка. Как лавина с гор сошла, трудность за трудностью. А все чернявый Марек виноват, не явись он в Лимбург…

– Пан Килер и раньше Адичкой интересовался. Я думала, влюбился.

– А я тебе говорила: унюхал волшебный запах нашей девочки.

Осторожно спустившись с кровати, я отправилась в ванную, отвернула завитушку крана, приникла к струе. Гражина басовито бухтела на пороге:

– Идея женить бургомистра на секретарше посетила Адичку кстати. Этого браком обезопасим, на другого – амулет наденем.

Рузя возражала:

– Если бы, получив браслет, Марек нашей девочке подчинился, все стало бы замечательно. А так… Ну кого когда из их князей жены останавливали? Скажешь, Килер благородный, прикажет чародею Адичку не трогать?

Я закончила неотложные дела, разделась и встала под душ. Тетки, услышав звук струй, появились в ванной.

– Вот что думаю, Адичка, – Рузя присела на табурет, – нужно амулет подчинения с тобою связать, заклинанием.

– Пан Килер мне его не скажет. – Душистое мыло пенилось в волосах, горячая вода смывала грязь и слабость. – Поэтому…

Я выключила душ и обернулась в полотенце:

– Поэтому, дорогие родственницы, браслета на Марека я не надену. Вы, тетечка Рузечка, правы. Надежда на благородство фахана с нашей стороны станет непростительной глупостью.

Гражина трубно вздохнула:

– Что ж теперь – ждать, каждую минуту опасаясь каверз от нашего работника?

– Придется. Вы, тетечка, за ним присмотрите. А еще неплохо будет, если сможете, сквозь сон парню нужные мысли внушите: «Уходи, Марек, из Лимбурга, лет через сорок вернешься, когда Моравянка состарится. Что чародеям время? Ничто. Мир посмотришь, попутешествуешь, а после старушка Адель артритными пальцами сама тебе свою жилу откроет». Все в таком роде. Накануне Медоточия я это Мареку и сама скажу.