– Спасибо, тетечки. Что бы я без вас делала?..
Мои драгоценные родственницы, два неупокоенных духа. Познакомились мы так. Юная Аделька, действительно юная, только ходить научилась, отправилась трактирные закоулки исследовать. Тогда дом казался мне огромным и полным тайн. На чердаке я их и нашла, и тайны, и теток. Довольно долго не понимала, с кем именно подружилась, мне тогда без разницы было – живой, мертвый или приблуда. Если напасть пытается, верещу в голос, матушка из трактира прибегает и развоплощает опасность. Но эти призраки оказались безвредными. Кто они, откуда, покойницы не знали. Имена им Морава придумала, уже после того, как позволила остаться, специально со звуком «р», чтоб я побыстрее картавить разучилась.
– Бывает, что неупокойники за сильными артефактами увязываются, – объяснила мама, когда обнаружила меня на чердаке в компании с новыми подружками. – Артефактов у нас с тобой два, вот и призраков парочка. Вдруг у пана нашего Спящего на них свои особые планы? Если так, настанет нужное время, и все решится само собой.
А пока нужное время не наступило, тетки проводили свою послежизнь с нами и пытались быть полезными. Рузя ловко управлялась с иглой и ниткой, могла отыскать в фолиантах любую информацию, составить заклинание, сварить зелье. В отличие от Гражины, Рузечка имела некоторое телесное воплощение – скелет, остатки седых волос, кружевную сорочку, похожую на саван. Гражина была эфемерна, кроме меня с матушкой ее никто обычно видеть не мог. Огромное раздутое тело утопленницы, синюшное, бесформенное. Наверное, это смотрелось страшновато, но я привыкла. Чего не скажешь о тех немногих незадачливых воришках, которые пытались проникнуть в трактир. Тем Гражина показывалась с ошеломительным эффектом. Ранняя седина, заикание, недержание мочи – вот небольшой список последствий для злоумышленников.
Из дома тетушки выходить не могли, Рузя вообще была ограничена в перемещениях покоями третьего этажа; наверное, это было как-то связано с близостью нашего второго артефакта. Первым была золотая сковородка. Мама говорила, что полезные вещи ей отдали вельможные феи, чтобы защитить излишне щедро одаренного ими ребенка, меня то есть. И, видит Спящий, без этих предметов я бы до своих теперешних лет не дожила.
Из-за теток мы не могли нанимать на работу в трактире семейные пары. Дети, как известно, прозорливее взрослых. Однажды (я сама этого, конечно, не видела, матушка рассказала) пани Богуслава, мясничиха, явилась к нам за пьяненьким мужем с Франчишкой на руках, девочка увидела Гражину, сидящую на перилах лестницы. Детский припадок списали на сглаз, но Морава причину его поняла прекрасно и решила – никаких детей в трактире больше не будет.
Фигуры теток за хрустальной крышкой истаяли, все исчезло, панна Моравянка – Берегиня вольного города Лимбурга – погрузилась в сон. Тело мое лежало в хрустальном гробу, нашем втором аретефакте, установленном под самой крышей трактира. Матушка специально нанимала пришлых работников, чтобы выложили балки полой пирамидой и потом об этом не болтали. Здесь я проводила несколько дней в месяц с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Тело погружалось в сон, дух же блуждал в радужном тумане. Хода времени я не ощущала, мыслей особых никогда не было. Раньше. В этот раз их оказалось в избытке, мыслей. Жарких, неприличных. Про губы и руки, и прочие мужские части. Чувственность он во мне раскрыл, балабол. Время просто такое пришло, я знаю, читала. Да, у других женщин оно раньше, чем в двадцать три года наступает, ну так и я особенная. Чудовище…