– Не тревожьтесь, панна хозяйка, – девушка мне подмигнула, – мы с Петриком сами здесь приберемся.

– Потом не забудь накормить ужином нашего доброго работника, – сказала я, опираясь на руку чародея, ноги не держали, и помощь была не лишней. – Где мы его поселим?

– Пойдем, – Марек повел меня наверх. – Они без нас со всем справятся. Гося – славная девушка, хорошо, что вслед за этим болваном не ушла… Устал… Нужно музыканта нанять, еще один такой вечер не выдержу…

Мы поднимались по ступенькам, держась друг за друга.

– Ты не поужинал, – вспомнила я.

– Ты тоже.

– Точно, поэтому и опьянела от одного бокала. Вернемся?

Мы оценили преодоленное расстояние и синхронно покачали головами.

– У меня в комнате есть яблоки, – похвастался Марек. – И три с половиной бутылки чудесного дювалийского вина, подаренного фаханским принцем.

При упоминании вина я поморщилась:

– А у меня – сыр, кусок чудесного овечьего сыра. Разделим припасы?

На третьем этаже мы поспорили о том, где именно будет происходить раздел. Марек хотел поужинать вместе, в моей или его комнате, я впускать к себе никого не собиралась, впрочем, как и тратить время на совместное застолье.

– Пан бургомистр, – сказала я строго, – предупредил, что ты меня соблазнять будешь. Поэтому сделаем так: каждый идет к себе, встречаемся на лестничной площадке через несколько минут. Меняю три яблока на половинку сырной головки.

– Что еще тебе обо мне рассказал наш рыжий защитник? Как он меня называл?

– Этот человек, маг, мальчишка-шут, нет, не так, паж, мальчишка-паж, – перечислила я на пальцах. – Шут был отдельно.

– А имя пан Килер не упоминал?

– Нет. Это важно?

– Имя всегда важно, – протянул Марек, – оно могло бы помочь мне что-нибудь вспомнить, что-нибудь полезное в нашей с тобой, Адель, схватке. Соблазнение? Можешь в следующий раз сказать вельможному пану, что его предупреждения напрасны.

– Ты, наверное, решил, что раз я тебе позволила себя поцеловать, дело в шляпе?

– Нет, Моравянка, после того поцелуя я понял, что больше никогда тебя не поцелую. – Он подтолкнул меня к двери. – Иди за сыром, яблоки я сейчас принесу.

– Адичка! – тетки вынырнули из сумрака гостиной.

– Потом, все потом. Я пьяная… Холодная ванна поможет? Корзинка здесь стояла, я помню. В ней сыр… Чем отрезать?

Рузя протянула мне нож для писем, неострую костяную пластину, я располовинила мягкую головку:

– Сейчас вернусь, поговорим.

И вышла из комнаты. Марек стоял перед дверью, держа в ладонях несколько яблок.

– Почему? – спросила я, подставляя под них передник. – Почему ты решил, что больше никогда меня не поцелуешь?

– Ты хочешь знать правду? – Глаза его были как черный лед. – Ты достойна правды. Знаешь, Адель, чего боятся маги? Единственное, чего боятся? Смерти. Не ухода в чертоги Спящего, а черной бездны небытия. Так вот, панна Моровянка, поцеловав тебя, я почувствовал, что поцеловал саму смерть.

Разрыдалась я уже в ванне. Сидела по горло в ледяной воде, слезы обжигали щеки:

– Он обозвал меня чудовищем… черной бездной небытия… Он меня бои-и-ится!

Тетки встревоженно шептались.

– Нашла из-за кого реветь. Из-за парня. Тьфу.