– А кто сможет?

– Только вы, – ответил он после крошечной заминки.

Я поняла, что пан Килер мне соврал, но виду не подала:

– Хорошо. Как только дело будет сделано, я вам сообщу.

Серые глаза бургомистра уставились мне в лицо:

– Вы сомневаетесь, Адель, боитесь, что я воспользуюсь вашей беззащитностью. Поверьте, первый же приказ, который прозвучит из моих уст, будет – не причинять вреда панне Моравянке.

– Вы не находите, что он сформулирован слишком расплывчато? Он защитит меня в случае, если я, предположим, разобью этот бокал и порежусь осколком?

Песня про рогоносца закончилась бурными аплодисментами и улюлюканьем, сменилась другой, тоже неприличной. Некая пастушка встретила на лугу молодого охотника и…

– Кажется, – не дал мне дослушать, что было дальше, Карл, – вельможная панна уверена, что в договорах с фаханами нужно предусмотреть каждую мелочь.

– Так говорят, – пожала я плечами. – Вы ведь не обижаетесь?

– Если я прикажу Мареку никогда не пробовать вашей крови?

– Звучит конкретнее. И помогать мне с трактиром, направить все силы на его процветание, не приставать ко мне, не лезть с поцелуями и оставить, наконец, в покое узел на моем переднике, песья дрянь!

Бургомистр покраснел, раньше он не слышал, чтоб я сквернословила.

– Извините. – Я смущенно опустила глаза.

– Ничего страшного, Адель. Незамужняя девушка одна должна противостоять окружающим ее опасностям. Разумеется, вы растеряны, ваше недоверие мне тоже понятно. И я мог бы оказаться злодеем, желающим отведать вашей плоти. Конечно, фахан, что от него еще ожидать… – Пан Килер исторг из груди горестный вздох.

Мне стало его немножко жалко:

– Бросьте, Карл. Я ведь понимаю, что вы хороший фахан, то есть демон. Иначе вы давно придумали бы, как меня… распечатать. Мы неоднократно оставались с вами наедине, и ни разу вы не подсовывали мне булавки или, избави пан наш Спящий, ножа.

– Это было бы низко!

– Вот и я об этом. Вы – благородный демон, принц. – Пан Килер удивленно приподнял брови, я пояснила. – Марек успел сообщить. Это правда? Вы действительно принц? А Марек? Кажется, вы говорили, что встречались с ним раньше? До того, как он потерял память?

– Сколько вопросов одновременно. – Пан Килер выпил сидра, отодвинул пустую кружку. – Да, Адель, я принц, несчастный изгнанник, который добрыми делами в этом мире пытается искупить свою вину. А Марек…

Бургомистр посмотрел на сидящего на стойке певца с непередаваемым отвращением:

– Драгоценная панна думает, что он – случайно забредшая в Лимбург сиятельная особа? Нет! Обычный мальчишка-паж, слуга великого чародея, возжелавший сравняться с учителем. Ради этого он шел на все, на любые низости.

– Марек тоже наказан?

– Если да, ему не искупить своих грехов и за тысячу жизней. Хотя, – пан Килер подобрался и продолжил другим тоном, – те добрые дела, которые он будет творить по моему приказу, зачтутся ему в будущем.

«Ловко, – подумала я. – Ты, Моравянка, не только для своей защиты артефакт на парня навесишь, но и ради него самого и даже ради великой цели. За все хорошее против всего плохого».

– Что же касается меня, Адель, – продолжил фахан убеждать, – клянусь, ни словом, ни делом я не буду вынуждать вас отдаться мне.