– Людей отпустят. Почти всех: и столичных гостей, и миннезингера, и даже секретаршу. Тебя нет. Феи считают, что недостаточно над Мармадюком покуражились. Он возражает. Пейзанка, говорит, это он тебя так называет, пейзанка в полном ему подчинении находится, в любой момент по приказу свою цветочную плоть отворит. Флоризея…

Фата хлопнула в ладоши, разноцветный колдовской вихрь понесся по зале, сметая одного за другим некоторых присутствующих.

– В трактир ступай, – оттолкнула я Ясну, – там сковородкой своего лессера упокоишь, или Олеся попроси.

Крыска уцепилась за меня обеими руками:

– Олесь?

– Они с пани Футтер из-под охраны сбежали.

– Значит, не зря я к ним самых бестолковых стражников определила. Не отпущу, Аделька, одну тебя здесь не оставлю.

– Брось, дурочка, я Берегиня, я со всем справлюсь.

– Может, она Караколя бросать не хочет? – предположил Болтун.

Это я передала и добавила едко:

– Между прочим, твоему высочеству эту чернолицую близняшку в подруги нежные прочат.

Вот зря добавляла, теперь Ясну мне от себя было никак не отцепить. Потому что в ардерской тюте ревность неожиданно взыграла.

– Твой Мармадюк с двумя фатами не управится? – пискнула девушка и обхватила меня еще и ногами для надежности, повиснув, как тощий медведь на осине.

– Моего Мармадюка на всех хватит, – от тяжести я пошатывалась, – о мужской силе этого лорда в вышних сферах легенды слагают.

– Ну да, – подтвердил артефакт, хотя крыска его слышать не могла. – Уверен, сплетни о том, как лорд-попугай обеих хранительниц волшебного сада соблазнил, чтоб без помех эдельвейс темнейшей Нобу и лотос светлейшей Алистер умыкнуть, далеко за пределы Авалона разнеслись.

– Что за ерунда? – фыркнула я. – Откуда знаешь?

– Когда лорд Мармадюк мне бессловесные команды отдает, кое-какие его другие мысли раскрываются. Все он, хитрец, вспомнил, почти все. О скуке своей бесконечной, о том, как обеих цветочниц соблазнил – заметь, одновременно; и про то, как попросил своего закадычного дружка большую часть своих сил на что-то переплавить. Зачем? Чтоб после в Лимбе искупаться. Волшебные воды реки лишают памяти. На великого чародея это бы не подействовало, а Мармадюк хотел жизнь с чистого листа начать. Брок, ты не знаешь, цверг это один, мастер по артефактам, в просьбе не отказал.

Разноцветный вихрь, исполнив свою задачу, растворился. В зале осталось человек десять от силы, то есть двое людей, мы с Ясной, которую я с облегчением поставила на пол, черно-белые сестры-фаты, лорд Мармадюк, его высочество Караколь и… Я осмотрелась. Все, шестеро.

Мармадюк спрыгнул со столешницы и направился в нашу с секретаршей сторону, Караколь взмахнул крыльями в попытке его опередить. Попытка увенчалась успехом. Может, оттого, что маг не особо торопился.

– Драгоценная Адель. – Фахан обнял меня, но под прикрытием нетопырьего крыла ткнул пальцем яснину приблуду, та задергалась, лопнула, потекла по воротнику платья. Грязь коричневый наряд испортить не могла, его изначально ничто не могло испортить. В алых глазах фахана читалась тревога. Лессера развоплотить не удалось, он успел проникнуть под кожу, на шейке Ясны виднелась похожая на родимое пятно клякса.