Это была грустная правда. Все взглянули на проход, в дальнем конце которого в одиночестве сидел тучный, плохо одетый мужчина с нездоровым цветом лица. В свое время его фотографии не сходили с первых страниц газет с громкими заголовками. Теперь он зарабатывал меньше любого из них.

— Настало время проснуться, — с жаром продолжал Джеральд, которого по-прежнему словно толкали изнутри, заставляя говорить непривычные слова. — Мне кажется, женщины — тоже люди. Я знаю, что они одеваются по-дурацки — но кого в том винить? Это мы придумываем их идиотские шляпки и безумные моды. Более того, если у женщины достанет мужества носить практичную одежду и обувь, кто из нас захочет с ней танцевать?

Да, мы обвиняем их в том, что они вытягивают из нас деньги, но хотим ли мы разрешить женам работать? Нет. Это уязвит нашу гордость. Мы то и дело критикуем их за браки по расчету, но как мы называем ту, что выходит за безденежного парня? Бедняжкой, вот и все. И женщины это знают.

Что же до праматери Евы — меня там не было, и я не могу опровергнуть библейское предание, но вот что я вам скажу. Если она привнесла в мир зло, то мы, мужчины, несем на себе львиную долю ответственности за то, что с тех самых пор зло это продолжает твориться по всему миру. Как вам это?

Поезд въехал в город, и весь день на работе Джеральд смутно ощущал появление у себя новых взглядов и странных чувств, а затаившаяся в нем Молли все постигала и постигала новый мир.

Миссис Вильям Бизли приникла к полу в небольшой гостиной над лавкой в непонятной позе. Врач назвал бы ее «колено-грудным положением», и бледное, усталое лицо женщины вполне соответствовало этому выражению.

Она вроде бы терла пол, а потом приложила к нему ухо, плотно прижавшись к доскам изможденным, исхудавшим телом, облаченным в вытянувшееся поношенное ситцевое платье.

Снизу грубый голос рявкнул «Мария!», а когда она нервно подпрыгнула и помчалась вниз на зов, стала понятна причина ее пребывания в нелепой позе — она подслушивала у дымохода печи-буржуйки.

В лавке восседал мистер Бизли, удобно расположившийся на колченогом стуле. Он лениво курил и неторопливо перебрасывался словами с другим мужчиной, тоже неспешно курящим на таком же стуле рядом с пустой плитой.

— Даме нужны тампоны, — сказал мистер Бизли, — ты лучше меня знаешь, где они лежат.

Покупательница, тоже одетая в выцветшее ситцевое платье, стояла у прилавка. Миссис Бизли обслужила ее быстро и проворно, чему научилась за долгие годы торговли в лавке, при этом завязав дружескую беседу. Потом она проводила клиентку до повозки и остановилась поболтать, положив на колесо худенькую руку, словно удерживая его.

— Мария! — позвал мистер Бизли.

— Ой, господи! — вскинулась миссис Джейнвэй, подбирая вожжи.

— Ну, до свидания, миссис Джейнвэй. Обязательно заходите, когда сможете. Похоже, мне не удастся выбраться в Рокуэлл.

— Мария! — Она бросилась в дом. — Ужин еще не готов? — спросил мистер Бизли.

— Будет готов к шести, как обычно, — устало ответила она, снова повернувшись к двери. Но приятельница уже уехала, и Мария медленно поднялась наверх.