Я отменила пациентов, назначенных на тот день, и поехала к ней. Все, что я помню из той поездки: на мне были сандалии, и я нервно шевелила пальцами ног. Чарльзу звонить не стала, зная, что ему понадобятся подробности, которых у меня пока не было.

Мы достаточно долго говорили с доктором Бракен. Я помню ее доброту и то, что она старалась меня поддержать. Я была спокойной, потому что находилась в шоковом состоянии, и помню только урывками содержание нашего разговора.

— Диана, в первую очередь тебе надо встретиться с хирургом. Я рекомендую тебе проконсультироваться, по крайней мере, у трех. Я дам тебе контакты хирургов — женщин и мужчин, и ты решишь, с кем тебе комфортней работать.

Я рассеянно глядела в окно, потерявшись в белых кучевых облаках. По небу на юг пролетела стая птиц, убегающих прочь от приближающейся зимы. Я смотрела стае вслед, пока она не скрылась из виду, и жалела, что так же не могу сбежать от того, что ждет меня впереди.

— До операции тебе предстоит сдать массу анализов и сделать много тестов, но все рекомендации по лечению ты услышишь только после нее, — произнесла доктор и снова принялась забрасывать меня информацией. Она говорила о генетическом тестировании и о результатах гистологических исследований. Слова, слова, слова.

Я вышла из офиса доктора Бракен, спустилась на лифте на первый этаж и выбралась из лобби на залитую солнцем улицу. От яркого света у меня начали слезиться глаза, и мне показалось, что я ослепла. А может быть, в них просто попала тушь для ресниц.

Как и обещала доктор Бракен, мне назначили кучу анализов. Я завела специальный ежедневник, где расписывала, где и во сколько должна быть. С учетом пациентов и детей, которых надо было возить в школу и на кружки, мой график стал настолько плотным, что думать о болезни было совершенно некогда.

Конечно, я рассказала папе и ближайшим друзьям. В своем стремлении поддержать они иногда сопровождали меня в клинику или, если я не успевала, брали на себя детей. Чарльз ни разу не поехал со мной ни на одну из процедур, не изменил ничего в своем расписании. В приоритете всегда были его пациенты, его работа. Я убеждала себя, что это нормально. Что это участь любого, кто живет с успешным врачом.

Чаще всего мне помогал папа. К сожалению, я не была благодарной дочерью и зачастую вела себя с ним раздраженно и грубо. Лишь гораздо позже я поняла, почему так внутренне противилась тому, что отец хотел помочь: в те минуты мне был необходим муж. В отличие от Чарльза, папа обожал свою жену и готов был ради нее на все. Я и представить себе не могу, чтобы он уехал на работу, а мама одна поехала в больницу.

Однако на первую операцию Чарльз со мной поехал. Чтобы не торчать в коридоре, муж ушел в больничную библиотеку, поэтому когда операция закончилась и хирург к нему вышел, то не смог его найти.

— Да я же говорил доктору, где буду, — удивленно сказал Чарльз.

С цветами получилось неловко. Когда мне в палату принесли букет, я подумала, что он от мужа, и поблагодарила его. Оказалось, цветы прислала Эллисон, моя подруга. Чарльза, похоже, этот эпизод не смутил.