После ужина мы сидели на диване. Дочка положила голову мне на живот, и я читала одну из ее любимых книг — «Лиса-подкидыш».

— Мама, я чувствую в твоем животе ребенка.

— И я тоже чувствую.

— Мама, а ты знаешь, что я пиналась в животе Джони, потому что хотела побыстрее выбраться и увидеть вас с папой?

— Правда? Занятно. Когда ты была у Джони в животике, мы с папой сгорали от нетерпения, чтобы тебя поскорее увидеть. Тот день, когда ты родилась, был самым счастливым днем нашей жизни.

Кудрявые светлые волосы Элли рассыпались у меня по животу. Она посмотрела на меня сквозь длинные ресницы и улыбнулась.

— Я люблю тебя, мама.

— И я тебя люблю, Элли.

В полночь, когда дочка и муж уже спали, я начала свой ритуал. Выпила большой стакан молока и наполнила теплой водой ванну. Зажгла свечи, выключила свет и поставила запись японской музыки кото[15]. Сняла халат, погрузилась в ванну и закрыла глаза.

Через полчаса я легла в кровать рядом с Чарльзом. Его мягкое и равномерное дыхание убаюкало меня. Мне снилось, что я нахожусь на пляже и смотрю на облака.

Неожиданно я почувствовала, как меня окатила волна, и мой сон закончился. Простыни были насквозь мокрыми. Я не могла понять, что происходит, но потом до меня дошло.

— Чарльз, — затрясла я мужа за плечо. — У меня отошли воды!

— Ты уверена, что не описалась? — пробормотал он, перевернувшись на бок.

— Чарльз, у меня воды отошли! Надо звонить доктору Клэр.

— Хорошо. Встаю. Успокойся. Она, скорее всего, скажет, чтобы ты снова легла спать.

— Не думаю. Когда отходят воды, надо ехать в роддом.

Доктор Клэр настояла на госпитализации. Я позвонила своей подруге Шелли, которая жила неподалеку, и она согласилась примчаться к нам и провести ночь с Элли, пока утром мои родители не приедут из Нью-Йорка.

Мы прибыли в больницу в пять тридцать утра. Схватки к тому моменту были уже болезненными и частыми. Я не могла лежать и ходила по палате, принимая позы, в которых боль можно было терпеть. Когда днем меня отвезли в родовую палату, я орала:

— Я больше не могу! Хватит! Я хочу домой!

— Потерпите, Диана, — сказала доктор Клэр, — через пару часов вы увидите сына.

К началу потуг я уже изнемогала и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Поэтому тужилась даже тогда, когда врач не просила меня этого делать.

Самюэль Иан родился в семь часов вечера 17 июля 1991 года, на шесть с половиной недель раньше срока. В его теле не было ни капли жира, и сын показался мне вылитой копией своего отца.

Я все еще лежала на операционном столе, когда доктор Клэр сказала Чарльзу что-то про эпизиотомию[16] и, когда он попытался что-то возразить, шикнула на него: «Сейчас мы сделаем так, как я считаю нужным».

Первые десять минут Сэм лежал на моей груди. Я восхищалась его красотой и чувствовала, что безмерно люблю сына. В голове ощущалась необыкновенная легкость, в теле — энергия и на душе — радость.

Так как малыш родился преждевременно, ночь он провел под наблюдением врачей. Меня перевели в послеродовую палату, а Чарльз вернулся домой. В день выписки он приехал за нами с Элли, и она впервые увидела брата. Я чувствовала, что моя жизнь — полная чаша, у меня есть все, что только может пожелать женщина.