— Так что вы правы, я не женат. Я пока присматриваюсь. Главное в таком важном вопросе — не совершить большую ошибку.

— Смотрины… — тянет Тако.

Видимо, он так проникся моей скорбью, что стал слегка путать слова. Не придираюсь. Я бы на их языке вообще мог только молчать. И потом, главное, что он кивает. Значит, все понимает, сочувствует и поддерживает.

— У нас эта традиция не так распространена, как раньше, — в его голосе слышится неприкрытая грусть. — Но в семьях высших сословий стараются ее придерживаться. Вы все правильно делаете. Кстати, если ваш накодо не справляется, я могу вам посоветовать своего.

— Накодо?

Он кивает.

— Накодо. Сваха. Уже не один крепкий брак заключен благодаря ему. И захочет кто их разрушить, а не получится. Можно даже рассмотреть вариант, что девушка будет из Японии.

Вот как-то не обнадеживают его слова, что «захочет кто разрушить — и не получится». У них что, нет разводов? И, кстати, не из-за этого ли была традиция делать себе харакири?

К этому я готов еще меньше, чем к браку. Нет, мне только международного конфликта и не хватало.

— Благодарю, это была бы честь для меня, — я тоже киваю, — но дело в том, что мой накодо уже нашел подходящую девушку. Как я и сказал, мы с ней друг к другу присматриваемся. Смотрины у нас уже состоялись. Это такие тонкости русского языка.

— Да, тонкости… Удивительный язык, удивительная страна. С меня подарок, если пригласите на свадьбу.

Он заметно светлеет лицом и добродушно мне улыбается. Зуб даю, именно так он выглядит, когда душит котят по ночам. Я прям сам уже чувствую, как в горле пересыхает, становится трудно дышать, как будто на шее завязывается невидимая удавка.

— Да, конечно.

И пока я мысленно бьюсь в конвульсиях, этот чудесный человек, дитя солнца, вдруг поднимается, показывая, что переговоры окончены. Максимум, что я успеваю, — это проследить, чтобы он взял документы с собой, и вручить ему весь запас чая, который не выбросила Алена.

Стоит им покинуть мой кабинет, как дышать становится значительно легче. Отчасти потому, что чай покинул пределы офиса, отчасти потому, что Алена, чувствуя вину за собой, довольно быстро убрала со стола чашки. Ну и еще потому, что угроза срыва контракта пока миновала.

Расстегиваю пару пуговиц на рубашке. Ну и денек! Облегченно выдыхаю. Все-таки хорошо, что я забыл этот галстук.

— Ты знал! — обличительно выдаю я, глядя на Ярова.

— Откуда? — удивляется тот. — Даже когда я не был женат, нашему общению с Таканохаши это ничуть не мешало.

Я утыкаюсь в поисковик, читаю про японцев то, что не успел дочитать, и убеждаюсь в своих самых худших подозрениях. Они не отказывают напрямую. Когда они хотят отказать, они юлят и торопятся уйти.

Хочется рвать и метать. Останавливает то, что я на работе и это мой офис. Потом чинить, восстанавливать.

— Алена! — зову я, и она тут же влетает в кабинет. — Чай я попробовал, приличным человеком побыл. А теперь организуй мне мой любимый напиток по версии моего секретаря. И все, что к нему полагается.

Кошусь на Ярова. Может, и правда не знал? Верится слабо. А с другой стороны, и он не всегда может все спрогнозировать. К примеру, если бы он рассчитывал, что в пятьдесят женится в третий раз, мы бы столько раз не парились над его завещанием.