Оказалось, что то, что произошло с Машкой, ее быстрые сборы и тайный отъезд, не произвело на Елену такого впечатления, как приезд Ирки.

Помолчав, она сказала дочери:

– Как ты могла? Как ты могла это от меня скрыть? Какое право ты имела решать, видеться мне с моей дочерью или нет? Прощать мне ее или нет? Это, Ольга, не в твоей компетенции! Это – моя дочь и моя жизнь! И это – самое ужасное, что ты сделала в своей жизни!

– Мама! – залепетала ошарашенная Ольга. – Я думала прежде всего о тебе! Ты была в больнице! Да еще с каким диагнозом! Я думала, прости, что это тебя просто убьет! Я испугалась, мама! За тебя испугалась!

– Испугалась! – горько усмехнулась Елена. – А ты не подумала о том, что, если бы я ее увидела, мне было бы не так страшно уйти из жизни? Она – моя дочь, Оля! Какая ни есть – моя дочь! И я ее все-таки жалела – за то, что душа ее родилась такой убогой. Она ведь несчастный человек, Ольга. Неужели ты этого не понимаешь? Я ее, представь, в душе давно простила. Хотя… – Елена вздохнула, – тебе этого не понять. Прости! Ты же не знаешь, ЧТО такое свое дитя! Даже самое ужасное и отвратительное.

– Мама! – закричала Ольга. – Как же ты можешь! Так! Ты же все знаешь про мою жизнь!

Елена отвернулась к стене.

Гаяне зашла в Ольгину комнату в этот вечер. Она принесла горячий сладкий чай, укутала дрожавшую, как в лихорадке, Ольгу вторым одеялом и сидела на краю кровати всю ночь, гладя Ольгу то по голове, то по рукам, приговаривая шепотом:

– Ты не держи на нее зла, Леля! Пережить такое нужно огромное мужество! Все пройдет, девочка! Ты мне поверь. И не такое проходит!

И правда, прошло. В смысле – все делали вид, что того вечернего разговора, самого страшного в Елениной и Ольгиной жизни, словно и не было.

Елена стала вставать с постели, пыталась помочь Гаяне с хозяйством, но быстро уставала и уходила в свою комнату.

Конечно, пробежавшая между ней и дочерью, любимой дочерью, «кошка», а скорее всего, зверь пострашнее, сразу не исчезла. Обе смущались и старались не смотреть друг другу в глаза.

Ольга первая решилась:

– Мамочка, прости! Если за все это можно простить!

Елена, не сдерживая слез, кивнула и обняла дочь. Покаялись обе. И стало, разумеется, легче.

Опять заговорили о ремонте, строили планы на лето – Ольга выбирала санаторий, в который могли отправиться ее «цацы».

Гаяне мечтала увидеть Баку – ну хоть один раз, последний!

Ольга задумалась: а может, взять бизнес-класс и махнуть? Для Гаяне это будет огромным счастьем. Для Елены – большим подарком. Снять гостиницу у моря, вечером прогуливаться по набережной – говорят, что она чудесна. Дышать морским воздухом и слушать шепот волны. Сходить на восточный базар – яркий, громкий и пряный. Устроить вот такой праздник души и тела.

Страшновато, конечно. «Цацы» еле ползают, честно говоря. Но врачи настаивают на том, что положительные эмоции и благодатные стрессы только способствуют здоровью и разгоняют медленную, ленивую старческую кровь.

Все оживились и вечерами обсуждали поездку. Конечно, старухи кудахтали, попеременно впадали в панику и отказывались ехать – то одна, то другая.