Ольга вяло отчитывалась и мечтала поскорее добраться до дома и рухнуть в постель.

После больницы пришлось заезжать в магазин и на рынок – в доме было пусто, хоть шары катай.

Нагрузив полную машину продуктов и всякого прочего баловства, заехала еще и в «Детский мир» – купить что-нибудь мальчику для поднятия настроения. Конструктор или машинку. Купила и то и другое. Заскочила в книжный – купить свежий детектив Гаяне и чего-нибудь детское, непрочитанное, для Арсюши.

Когда она, нагруженная, как ломовая лошадь, свалив пакеты и сумки у двери, пыталась выудить ключи от квартиры из бездонной, словно черная дыра, сумки, дверь распахнулась и на пороге показалась растерянная и дрожавшая Гаяне.

Она теребила воротник халата и испуганно смотрела на Ольгу.

– Что, господи? – крикнула Ольга. – Кто? Мама?

Гаяне мелко затрясла головой:

– Живы, все живы, Леленька!

Ольга схватилась рукой за сердце.

– Говори! Не тяни, ради бога!

– Уехали они, – шепотом сказала Гаяне и заплакала. – Собрали чемодан и уехали. На машине. Она их ждала внизу.

Ольга прислонилась к стене. Закружилась голова, подкосились ослабшие ноги.

– Иди в комнату, Гаечка! Иди! А то здесь так дует. Снова простудишься.

«Надо разобрать сумки», – пробежало в голове.

Сумки! Какая чушь. Чушь, а надо – вот что смешно. Так смешно, что…

Она затащила пакеты в квартиру. Машинально, словно робот, начала раскладывать продукты – сыр в сырную коробку, ветчину – в контейнер, масло – в масленку. Селедка, апельсины, печенье.

Взгляд упал на пакет из «Детского мира».

Господи! И за что ты мне посылаешь такие испытания! За что? Можно бить по щекам, по почкам. Можно. Но ведь не так – наотмашь! Так, что останавливается сердце!

Нет. Нет. Надо взять себя в руки. Потому что есть мать, есть Гаяне. Есть эти две старухи, за жизнь которых она отвечает.

Она заставила себя встать и пошла в комнату Гаяне.

Та сидела на кровати и смотрела в одну точку.

Ольга села рядом.

– Никто не умер, Гая. Все живы. У каждого свой выбор, в конце концов. Когда-то его сделала ты. Потом мама. Дальше я. – Ольга помолчала. – Теперь она. Все имеют право. И жизнь, кстати, вовсе не закончилась.

– Закончилась, – прошептала Гаяне. – Для меня – закончилась. Все у меня отобрали. Все. Ничего не оставили. Вот только вопрос – почему? За что, Леля?

Смотреть на нее было невыносимо. Слушать ее было невыносимо. Жить было невыносимо.

– Гаечка! – тихо и твердо сказала Ольга. – Мы с тобой все уже знаем. Мы с тобой – самые сильные. Но через два дня я забираю маму. Она еще очень плоха. И нам надо придумать, ЧТО мы ей скажем. Понимаешь? Ну хотя бы на первое время!

– Придумаем, – эхом отозвалась Гаяне. – Что-нибудь придумаем.

Ольга кивнула и встала с кровати.

– Выпей успокоительное и ложись. А потом будем обедать. Ну не пропадать же такой вкусноте!

Она вышла из комнаты и подумала: «Господи! Только дай силы! Пожалуйста! Дай силы пережить еще и это!»

Елена ходила по квартире и радовалась так, будто не была дома тысячу лет.

Сразу взялась протирать пыль и расставлять посуду на кухне.

Горевала, что в этом году не наряжали елку.