Ванда упала в объятия отца, а Сара – великана. Кутшебе выпало приветствовать Грабинского.

– Всё возможно, – усмехнулся Мирослав. – Марсианам кажется, что их энергия оживила только богов, сказки и легенды. Они так и не поняли, что люди могут тосковать по тем, кого для них выдумали писатели. А об этих наших спасителях мечтали целые поколения.

Он подъехал к невысокому полковнику и спросил его, почему они пришли к ним на помощь.

– Мы ехали другой дорогой, – признался полковник. – Извините, сударь, но ваше дело не настолько важно, как то, которому служим мы. Тяжкие времена настали на Диких Полях, тут черно от врагов. Худшие из них – это те, кто приходит из-за восточной границы. Это воплощение тьмы. Но мы получили приказ с самого верха спасти вас. И, должен вам сказать, мы с радостью его исполнили.

– Можете сопроводить нас, пока мы не доберемся до наших людей?

– Нам не положено. Мы оставим вам лошадей и провизию, а сами отправимся нагонять отряд, который только что пересек границу Диких Полей со стороны Революции. Этим мы тоже поможем вашему делу, потому что это дьяволы, которые должны пополнить ряды ваших врагов. Мы отведем вас в хорошую безопасную станицу. Там служат верные нам люди, вы сможете немного отдохнуть. Даст бог, мы еще встретимся.

Еще до наступления вечера они остановились рядом с укрепленной станицей, где их приветствовали предупреждающими выстрелами и спросили пароль. Только когда охрана удостоверилась, с кем имеет дело, ворота широко распахнулись, а навстречу гостям выбежал сам комендант.

– Сударь, говорю вам еще раз, – тучный шляхтич, который неожиданно быстро подружился с Грабинским, вероятно благодаря их общей любви к хорошим напиткам, склонился к своему новому другу, чтобы быть уверенным, что произнесенные шепотом слова будут услышаны только его собеседником: – Эти ребята – хорошие солдаты, верные. Но ничего не пейте у них и не ешьте.

Он развернул коня, чтобы присоединиться к ожидающей его остальной части отряда. Полковник помахал Кутшебе на прощание, а грустный рыцарь с двуручным мечом на удивление радушно попрощался с Крушигором, с которым они сразу сошлись, всю дорогу обмениваясь рассказами о несчастной любви. И вдруг заиграла труба. Кони, которых не ограничивали законы физики, сразу перешли на галоп и растворились в тумане, в котором еще слышались веселые крики, эхо трубы и чей-то смех. И тотчас же все стихло, а туман рассеялся.

– Какие они необычные! – воскликнула Ванда. – И прекрасные! Что это были за солдаты?

– Ты не учил ее этому, что ли? – набросился Грабинский на Шулера. – Девчонка классики не знает!

– Какой классики? – защищался удивленный бог. – О чем ты? Ванда умеет читать! Это какие-то исторические личности?

– Боги и марсиане! – Грабинский схватился за голову. – Какие невежды! Мирек, этот мир и этот народ надо спасать не саблей, а пером! Как только вернемся, я обучу молодую госпожу всему! Потому что этот папочка… – он разочарованно покачал головой.

– Так, тихо там! – бросил Кутшеба. – Спешиться! Мы должны поздороваться.

Они спрыгнули с коней и выступили навстречу некоему воскрешенному в кунтуше.