– Полно вам, Лопиталь, – на безупречном франкийком произнесла Елисавета Петровна. – Вас послушать, так в вашей стране всегда хорошая погода!

– Ах, ваше величество! – вздохнул посол. – При всем уважении, у себя дома я не простужался так часто!

– Это все потому, что вы нашей кухней брезгуете! – рассмеялась государыня. – Ну помилуйте, какую силу могут дать эти ваши грибы, как их там, шампиньоны! То ли дело наша черная редька с медом!

– Редька? – переспросил маркиз. – Что значит «редька»?

– Такой овощ, он при болезни хорош, – пояснила императрица и уже по-русски обратилась к одной из девок. – Васен, а принеси-ка послу редьки нашей!

– О, нет, – перепуганный маркиз выставил вперед руку. – Моя простуда не стоит вашего беспокойства!

– Ах, маркиз, поверьте, в вашем случае нет средства лучше, чем стопка водки, да редька, перетертая с медом…, и я настаиваю лично попотчевать вас этим!

– О, ваше величество, я польщен… – посол испуганно заозирался, пытаясь найти путь для отступления.

– Вот и славно! Василиса, ступай же и накажи, чтобы принесли мне водки да редьки тертой и непременно с медом! – распорядилась Елисавета Петровна, обращаясь к одной из баб, обряженных в русский сарафан да платок.

Та вздохнула и сразу же запричитала.

– Ох, государыня, матушка вы наша, водку-то сыщем, а вот редьку… её ж на меду настаивать надобно!!

– И что? – холодно переспросила императрица. – Хочешь сказать, что в империи моей тебе редьки на меду не найти?

Василиса споро бухнулась на колени.

– Нету редьки! Давешнего дня Алексей Григорьевич ею водку закушать изволили!

– Ты еще и Алексея Григорьевича приплела? Ах ты! – государыня хлестнула девку по щеке.

– Лизонька. Полно тебе, голубушка, – миролюбиво проговорил Рассумовский.

Императрица упрямо поджала губы. Белов кашлянул и сделал шаг вперед.

– Чего тебе, Белов? – холодно поинтересовалась Елисавета Петровна.

– Ваше императорское величество! Вот! – преображенец подал туесок, который все еще держал в руке. – Редька с медом, как вы и желали!

Лицо государыни прояснилось. Она торжествующим взглядом обвела свою свиту.

– Вот! Видали! Спасибо, Гриша! Угодил! – она сняла с пальца кольцо и протянула преображенцу. – Держи, заслужил!

– Рад стараться, ваше величество! – Григорий звонко щелкнул каблуками. – но перстень взять не могу.

– Это еще почему? – нахмурила тонкие брови государыня.

– Я караул несу, а по уставу караульный никаких подношений ни от кого брать не должен!

Рассумовский одобрительно крякнул, а Елисавета Петровна рассмеялась.

– Ай, Белов! Молодец! Ладно, завтра зайдешь, как с караула сменишься! О награде за службу потолкуем!

– Так точно!

Григорий дождался, пока государыня продолжит прогулку по аллее, а сам направился во дворец, где уже сдвигали столы к ужину. Суета, вечная спутница подобных приготовлений, уже не трогала. Сквозь вереницу залов преображенец быстрым шагом прошел в офицерскую. Знакомые окликали его, но Белов отнекивался, даже не сбавляя шаг, ссылался на то, что он при исполнении.

Он так стремительно вошел в кавалерскую и хлопнул дверью, что знамена в углах подпрыгнули.