А ведь были еще родители Гриши, так и не смирившиеся с выбором сына. При воспоминании о разговоре с Петром Григорьевичем весь пыл прошел. Настя еле заметно вздохнула и все-такт отстранилась, виновато поглядывая на гвардейца.
– Гриша…
– Тсс, – он приложил руку к её губам. – Не говори ничего…
– Я… я люблю тебя, – вдруг призналась ведьма, понимая, что это будет единственно правильно.
– Я люблю тебя, – эхом отозвался Григорий, вновь обнимая невесту, и тут же отпуская.
– До завтра?
– До завтра…
Он подождал, пока Настя зайдет к себе в комнату, а потом отряхнулся, и вскоре огромный рыжеватый волк лег на пороге надежно охраняя сон своей ведьмы.
Глава 8
День наступил неожиданно быстро. Казалось, Настя еще мгновение назад закрыла глаза, и тут же лучи солнца заплясали на подушке. Девушка еще несколько минут нежилась в кровати, затем встала и кликнула Глашу. К удивлению, девка вошла не сразу, как делала последние дни.
– Ты чего припозднилась? – спросила Настя и с удивлением отметила, что Глаша вздрогнула. – да что с тобой?
– Ничего, – пробормотала та и вдруг выскочила, зажав рот руками.
– Глаша?! – только и успела крикнуть растерявшаяся хозяйка.
Горничная вернулась чуть позже. Бледная, с дрожащими руками, она вновь была отослана в постель с наказом поправляться как можно скорее. Настя проводила ее задумчивым взглядом, но спрашивать ничего не стала, ожидая, что молочная сестра сама признается в причине своего нездоровья.
Вместо Глаши пришла одна из горничных Бутурлиной.
Высокая крепкая девка, помогая Насте одеться, с интересом поглядывала по сторонам так, что вызвала раздражение. По всему было видно, что новой горничной так и хочется посплетничать и она едва сдерживается.
С трудом дождавшись, пока последняя шпилька была вставлена в прическу, Настя махнула рукой, приказывая девке выйти вон. Та повиновалась, обиженно надув губы. Настя с трудом подавила в себе желание отхлестать горничную по щекам, чтоб неповадно было.
Приколов бриллиантовый шифр, девушка направилась к выходу. У самых дверей её поджидал Петр.
– Петр, – обрадовалась Настя верному слуге. – А ты что стоишь?
– Вас, Настасья Платоновна, жду, проводить велено, – мужик решительно нахлобучил шапку и выжидающе посмотрел на хозяйку.
– Пойдем, – кивнула она.
Уже выйдя за калитку, Настя повернулась к Петру, идущему на два шага позади. – Так о чем ты поговорить хотел?
Мужик вздохнул, задумчиво пожевал усы, старательно огладил бороду, все равно торчащую во все стороны, и потом выпалил:
– Настасья Платоновна, ты это… поговори с Григорием Петровичем… пусть Ваське своему прикажет на Глаше жениться!
– Что? – Настя ошеломленно моргнула. – А зачем приказывать? Коли люб он ей, да она ему…
– Люб, не люб… в тягости она. Добегалась! – не сдержавшись, мужик зло сплюнул. – Выпороть бы ее, так рука не поднимается и так с постели головы поднять не может!
– По… подожди, – девушка провела рукой по лбу. – Глаша? Она беременна?
– А с чего ж еще она каждое утро на заднем дворе наизнанку выворачивается. Я как увидел, так за косу в дом поволок, по щекам-то отхлестал, да толку теперь…