Григорий, звериным чутьем уловив, что невеста расстроена, бросил на девушку понимающий взгляд. Хотелось обнять Настю, прижать к себе, шепча на ухо слова утешения, но в комнате было слишком много людей, потому пришлось сдержаться.

Отец Кирилл, внимательно наблюдавший за молодыми, спрятал улыбку в окладистой русой с проседью бороде и легко прихлопнул ладонью по столу.

– Что ж… препятствий как таковых не вижу, и дело богоугодное. К тому же скоро пост, и надо бы до него все решить, так что, Григорий Петрович, повенчаю я вас… но завтра.

– Почему завтра? – нахмурился гвардеец.

– Потому что венчание – есть таинство Божье, и спешки в нем быть не должно. Вам исповедаться надо, да провести ночь в посте и молитвах, – отец Кирилл с насмешкой взглянул на преображенца. – А спешка только при ловле блох хороша…

Он поднялся и повернулся к хозяевам дома.

– Ну, коли все порешили, пойду я, … а то мало ли, кто еще помереть или жениться соберется…

Благословив всех, кто был в комнате, священник вышел. Анна Михайловна отложила вышивку и задумчиво посмотрела вслед.

– Странно все это, – заметила ведьма, ни к кому не обращаясь. – Этот-то чего время тянет?

– Терпение испытывает, – пояснил Белов. – Отец Кирилл всегда так делает, коли полагает, что до таинства брака согрешили…

Он ободряюще улыбнулся невольно вздрогнувшей невесте.

– Может и хорошо, что завтра, – произнес Александр Борисович. – Подготовиться надо, государыню известить…

– Мне ж завтра к полудню на службу! – спохватилась Настя.

– Вот и известишь, и попросишь, чтобы из списка фрейлинского исключили, – Анна Михайловна весело посмотрела на стиснувшего зубы, чтобы не сказать резких слов, Белова. – Там и день пройдет, а к заутрене обвенчаетесь.

Григорий хотел возразить, что заутреня будет уже послезавтра, но посмотрел на невесту и промолчал.

От взгляда не укрылось и то, какая невеста бледная, и то, что под огромными серыми глазами залегли тени усталости. Нежность наполнила душу, вытеснив и досаду, и злость. Белов встал и подошел к девушке.

– Пойдем, провожу? – чуть усмехаясь, предложил он.

– Куда? – не поняла Настя.

– В комнату провожу. А то с тобой вечно в пути что-нибудь приключается!

Не удержавшись, Настя рассмеялась. Словно признавая правоту слов преображенца, девушка оперлась на предложенную руку и направилась в свою комнату.

У самых дверей спальни Григорий остановился, а затем, воровато оглянувшись, обнял девушку, попутно вдавливая её в стену.

– Настя, Настенька, – бормотал он, осыпая поцелуями лицо невесты. – Любимая моя, единственная…

– Гриша, побойся Бога, – Настя намеревалась оттолкнуть жениха, но вместо этого руки сами легли на плечи. Сквозь тонкий батист рубашки она чувствовала тепло мужского тела, пылкое дыхание обжигало щеку, поцелуи становились все настойчивее, и девушка не заметила, когда начала отвечать на них.

Поцелуи опаляли, пьянили, заставляя задыхаться от желания. Григорий опомнился первым. Тяжело дыша, он прислонился лбом к стене, все еще удерживая невесту в объятиях.

Настя чувствовала, как по телу жениха пробегает мелкая дрожь. Девушке и самой хотелось продолжить, раствориться в обуревающих желаниях, принадлежать этому мужчине полностью, но мысль о доверии хозяев дома на этот раз удержала от опрометчивых поступков.