Они вышли на больничный двор, и Билл снова запер дверь. Оба сняли халаты. Свернули их, постояли несколько секунд, прислушиваясь. Затем по знаку Баркли двинулись к стоянке служебных машин.

Когда они подошли к «Тойоте», все вокруг было пусто. Машины и фургоны «Скорой помощи», еле освещенные двумя фонарями, по-прежнему скрывала полутьма.

Оба сели в машину. Вставив ключ зажигания, Билл сказал:

— Я забыл спросить — как с этой девушкой? Которую ты сюда привез?

— Нормально, — неохотно ответил Баркли.

— Может, я зря об этом спрашиваю?

— Да нет. Врачи сказали, легкое сотрясение мозга. Пара дней, и все будет в порядке.

— Как я понял, судьба этой девушки занимает тебя достаточно серьезно.

— Занимает. Ладно, поехали.

— Поехали. — Билл повернул ключ зажигания, нажал стартер. «Тойота» тронулась с места.

Проснувшись от попискивания будильника, Седов тут же сел. Подтянул к лицу руку — стрелки на циферблате показывали четыре часа утра. Посмотрел в сторону окна спальни — сплошная темнота, ничего не видно. Подумал: наверное, луна зашла за облака. Что ж, это ему на руку.

Быстро оделся, проверил, все ли на месте в карманах. Сунул руку под подушку. Нащупав пистолет, спрятал его во внутренний карман куртки — и подошел к окну.

Вглядевшись, понял: он был прав. Сплошная тьма за окнами стоит потому, что луна зашла за облака. Все же он продолжал всматриваться, зная, что глаза скоро привыкнут к темноте.

Через несколько минут он смог довольно четко различать предметы.

За окном не произошло никаких изменений. Ни на лужайке, ни около клумбы со стоящими возле нее в той же позиции шезлонгами не было никаких признаков засады. Но даже если она есть, подумал он, он сможет ее обойти.

Убедившись, что опасаться нечего, открыл окно. Вдохнул полной грудью холодный ночной воздух, взялся за подоконник. Беззвучно перекинул тело, медленно, на руках, опустил его вниз.

Некоторое время он висел на руках, вглядываясь в землю. Заботило его одно: чтобы при приземлении было как можно меньше шума.

Наконец, расслабив пальцы, полетел вниз. Приземление оказалось удачным, он мягко опустился на рыхлую землю обеими стопами и, спружинив, присел, не издав ни звука.

Некоторое время он продолжал сидеть на корточках, вслушиваясь. Если действительно кто-то караулит его здесь, к четырем утра у этого человека наверняка должно притупиться внимание. И сейчас, под утро, он вполне может выдать себя каким-то звуком — покашливанием, скрипом ветки, шорохом при передвижении.

Но, сколько он ни вслушивался, не смог уловить никаких звуков, если не считать шума ветра, свистящего в кустах и шуршащего в палой листве.

Выпрямившись, повернулся. Стал медленно, боком передвигаться вдоль стены. Он двигался осторожно, старательно ощупывая при каждом шаге землю вытянутой стопой — чтобы не наступить ненароком на сухую ветку или камень. В конце концов, бесшумно проскользив вдоль стены, он остановился у дальнего угла здания.

План имения, вывешенный для всеобщего обозрения в холле внизу, он помнил наизусть, поэтому отлично представлял себе, куда должен двигаться. Он знал, что западная и южная части поместья перекрыты полицейскими постами, стоящими у входа в имение и на пирсе. Но на северной и восточной сторонах сейчас никого нет, во всяком случае, никого нет, по словам сержанта О'Клуни. Обе эти стороны отгорожены от лежащего за ними заповедника невысокой каменной стеной, сооруженной около пятидесяти лет тому назад. Заповедник, созданный для любителей природы и рыбной ловли и принадлежащий городу, невелик; если пройти по нему с полмили, можно быстро выйти к шоссе «Атлантик-Бригантин бульвар». Еще через полмили от шоссе ответвляется к океану улица Харбор-Бич, та самая, на которой расположена фирма по продаже подержанных автомобилей «Глоуб люкс-кар». Она-то ему и нужна.