– Ну, допустим, – хмыкнул капитан. – Дальше что?

– Не обнаружив законодательной базы в современности, я обратился к прошлому. И снова, как вы понимаете, не нашел ни-че-го. С того самого момента, как люди открыли подпространственные прыжки, и пропали первые корабли, мы обрели уверенность, что возврата нет. И тогда я вынужденно закопался в совсем уж старинные правовые нормы, родом с самой Земли.

– И там ты что-то нашел, – задумчиво покивал Борисыч.

– Именно! Во второй половине двадцать второго века земные государства приняли Конвенцию о ценностях, общую для всей планеты. Согласно этому документу, все ценности, найденные в территориальных водах, в равных долях принадлежат нашедшему и государству, в территориальных водах которого ценности обнаружены. Далее согласно законодательству конкретного государства его доля или часть ее уходит к утратившему ценности владельцу либо его наследникам. Как вариант, государство забирает все себе. С международными водами еще проще: половина – нашедшему, остальное – владельцу. И только в случае отсутствия владельца или его наследников – государству, гражданином которого владелец являлся.

– Как-то слишком просто, – усомнился кэп. – Чтобы крючкотворы, и вот так – предельно ясно и понятно…

– Нужда заставила, – пояснил я. – До того единства мнений тоже не было, потому что случаи подъема ценностей со дна были если и не единичными, то как минимум не являлись широко распространенной практикой. А потом появились технологии, давшие доступ к океанским глубинам, и проблема встала в полный рост. Впрочем, предпосылки к ней возникли еще в двадцатом веке – прецеденты с «Нуэстра Сеньора де Аточа», галеоном «Сан-Хосе», кораблями «Непобедимой армады»… но это все цветочки. Самая клиника – два случая: немецкий грузовик «Минден», затопленный в тысяча девятьсот тридцать девятом и найденный в две тысячи семнадцатом, и русский галеот «Святой Михаил», затонувший у берегов Финляндии в восемнадцатом веке. Оба судна были найдены, нашедшие убедились в наличии на борту ценностей – золота в первом случае и законсервированных предметов искусства во втором. Но кладоискателям оставалось только кусать локти – из-за противоречий в законодательстве на ценности предъявили права сразу несколько заинтересованных сторон, включая правительства, и закончилось все тотальным запретом на судоподъемные работы. Сокровища остались на дне.

– Идиоты, – фыркнул Борисыч. – Так не доставайся же ты никому!

– Именно, – поддержал я механика. – Дальше больше. Фиг с ними, с сокровищами. Но ведь и просто товаров народного потребления в море терялось очень много! То и дело возникали казусы, и в конце концов созрела острая необходимость в правовом урегулировании данного вопроса. В результате ведущие морские державы приняли ту самую Конвенцию. И знаете, что самое смешное? Она до сих пор действует! И распространяется на всю территорию государств-правопреемников! Внимание, вопрос: а кто у нас правопреемник Российской Федерации? А Германии? А Великобритании?

– Ну, допустим, – вздохнул капитан. – Юридическое право у нас есть. То есть «де юре» мы правы. А что «де факто»? Думаешь, кланы согласятся делиться?