Я так поверила, что интернат пойдет Юле на пользу, что она выйдет оттуда с навсегда прямой спинкой! У меня живое воображение, но фантазирую я всегда в оптимистическом направлении. Худший вариант мне в голову не приходит. А у Юли не сложились отношения в новом классе, и скоро она запросилась домой, но я так верила в чудесное исцеление, что уговаривала ее потерпеть, не обращать внимания и учиться выживать в «тяжелых моральных условиях». Но выдержала Юля только полторы четверти. За это время лечение не дало видимых результатов, а Юля продолжала проситься домой – и мы покинули этот лечебный интернат. Уже дома Юля рассказала, что никто из детей в гипсовых индивидуальных колыбелях не спит. Укладываются-то все в них, но после того, как воспитатель объявил отбой, потушил свет и ушел, все как по команде освобождаются из колыбелек и заталкивают их под кровать. И спят дети на старых клочковатых матрацах, а это еще хуже, чем дома, где у Юлиной кровати была ровная и твердая поверхность. Я всегда за справедливость, но в данной ситуации махать кулаками после того, как забрала Юлю, сочла непосильным и бесполезным делом. Неужели никто из воспитателей-педагогов не знал об этих детских ухищрениях? Неужели нельзя было продумать систему контроля? Конечно, детям в этих колыбельках неудобно, жестко, но это надо учитывать! Такая прекрасная и недешевая идея могла принести столько пользы – и все псу под хвост.
Такие дорогие записи
Еще до Юлиного рождения мы купили альбом «Наш ребенок», чтобы фиксировать в нем наблюдения, факты, достижения: рост и вес, слова и выражения, прививки и болезни – все самое важное. Фотографий, увы, там нет, у нас не было фотоаппарата, а вот записи молодой мамы альбом хранит – трогательные и, несмотря на мою звериную усталость, совершенно счастливые. Это записи о том, как малыш постепенно учится и сидеть, и стоять, и ползать, и ходить…
Только вместе с ребенком по-настоящему понимаешь, что освоение каждого нового навыка – это подвиг для малыша и счастье для мамы. А уж когда малыш осваивает речь, столько милых и смешных воспоминаний об этом времени остается в каждой семье!
Вот несколько заметок из тех лет нашей жизни:
Юле три года, она знает, что маму зовут Вера Валентиновна. Посадив все имеющиеся игрушки в ряд и взяв в руки медведя, которого зовут Гоша, она объявляет игрушкам, что медведь будет их мамой и зовут его Гоша Валентиновна.
Увидев фотографию бородатого Льва Толстого, Юля удивляется, что у людей бывают такие зверские имена. А через несколько дней, увидев опять фото Толстого рядом с дамой, спрашивает: «А, это Тигр с женой?»
Галантный дирижер оркестра нашего театра, грузин по национальности, при встрече целует мне руку, потом склоняется и целует ручку Юле, а выпрямившись, получает нелестный отзыв о поцелуе: «У вас бровья очень колючие, и почему у вас в носе тоже бровья?»
Прихожу из магазина, и Юля меня спрашивает, что я купила, а то «так конфетками пахнет»!
Когда я выходила замуж, у меня возникла идея сделать нам с мужем два обручальных кольца. Отнесла брошь в мастерскую, но из нее получилось только одно кольцо. И еще осталось три крошечных тоненьких фрагмента броши – мы с Володей шутливо назвали их «слитками золота». Я сложила их в коробочку и поставила ее на чемодан, который служил нам низким туалетным столиком. Чемодан был украшен симпатичной салфеткой, и на нем стояло зеркало. Как-то я заметила, что коробочка открыта и что «слитков» в ней нет. Юля взяла меня за руку, подвела к щели между паркетинами и гордо сообщила, что «слитки» – там.