Спалить буржуйский город дотла, будут знать, гады, как супротив советской власти выступать!

Иркутск,

бывший Верховный правитель России

адмирал Колчак

– Куда нас ведут, Александр Васильевич?

– Не знаю, Виктор Николаевич, – адмирал крепко сжал сильными пальцами локоть бывшего председателя Совета министров Пепеляева, когда тот споткнулся на скользкой дороге и чуть не упал. Говорить было трудно – морозный воздух обжигал гортань, от долгого нахождения в камере появилась одышка – их вели быстро, окружив со всех сторон и подталкивая в спины прикладами. Десяток палачей и две их будущие жертвы широким шагом шли вдоль берега Ушаковки, к виднеющимся в лунном свете куполам уже близкого женского монастыря.

Все Знаменское предместье, казалось, было охвачено развернувшимся ночным сражением, над головой свистели пули, на которые никто не обращал внимания, исходя из привычки, житейской воинской премудрости – пуля страшна не та, что свистит, а та, что молча летит. И хотя Александр Васильевич был моряк, но как всякий опытный и боевой офицер уже разобрался в происходящем – штурм города начался не из-за Ангары, а с севера, со Знаменского предместья.

Это означало только одно – войска генерала Каппеля пошли широким фронтом, плотно обложив город. Вот почему большевики были испуганными и бледными в тюрьме – путь к отступлению остался только через широкую гладь Ангары, к железнодорожному вокзалу, занятому чехами, и Глазковскому предместью, находившемуся на одноименной возвышенности, с которой Иркутск прекрасно просматривался.

Но если белые войска ворвутся в город, этот кажущийся безопасным путь к спасению превратится для большевиков в смертельную опасность. Станковые пулеметы в одну минуту скосят длинными очередями всех бегущих большевиков на льду. Последний к тому же блестел снежным покровом и был прекрасно освещен луною. До противоположного берега доберутся немногие счастливцы.

– Куда мы идем?

На этот вопрос Пепеляева адмирал не ответил – через пару минут тот сам все поймет. Александр Васильевич, после того как они быстро прошли мимо двух прорубей на Ушаковке, из которых жители брали воду, уже понял, что расстреляют их на Ангаре или в устье Ушаковки. И усмехнулся – предусмотрительность большевиков его поражала: речушка мелкая, по колено, их трупы может прибить к берегу, и через лед они станут видны. Лед выдолбят – каппелевцы устроят торжественные похороны, начнется суд над попавшими в плен палачами. А в устье уже глубоко, быстрое течение унесет их тела в Ангару, под широченный ледяной панцирь – тут, как говорится, концы в воду, никто не узнает, что на самом деле произошло с ними…

– Вы почему здесь, товарищ Калашников?

Дорогу к близкому уже монастырю внезапно преградила большая группа солдат и несколько всадников, из-под полы шинелей которых виднелись пришитые на шароварах желтые казачьи лампасы.

– Разбежалась моя Забайкальская группа, – говорившего Колчак узнал сразу – штабс-капитан с хорошей строевой выправкой командовал армией Политцентра, и именно он взял адмирала под арест. А при большевиках, значит, его резко понизили в должности – да уж, не доверяют коммунисты своим «демократическим» союзникам по «коалиционному правительству», которых открыто именуют «попутчиками».