То, что с ним произошло, и смерть, и чудо воскрешения, потрясло адмирала настолько, что его собственная участь совершенно не волновала. Да и большой радости от спасения он не испытывал – если жизнь что‑либо дает, то жди от нее урона, эта аксиома была давно им усвоена.

– Да, если мы удержимся на территориях, которые еще контролируем. И не просто удержимся, но и получим поддержку населения. А это можно сделать только через Народные советы, не следует бояться этого слова, ведь соборность и жизнь в «миру» свойственны русскому человеку испокон веков, чем большевики и воспользовались. А потому мы обязаны прибегнуть к этому средству, иначе нельзя. Мы просто ничего не сможем противопоставить им, это война не солдат, это битва за умы, борьба идеологий. Помните высказывание императрицы Екатерины Великой, которое мы, русские генералы и офицеры, почему‑то забыли – «пушками против идеи не воюют». За то и поплатились разгромом и разорением страны…

Возникла долгая, но отнюдь не тягостная пауза – адмирал молча курил, осмысливая сказанное, генерал‑лейтенант Каппель неподвижно сидел в кресле, прикрыв глаза – казалось, что он уснул, но Александр Васильевич понимал, что сейчас главнокомандующий размышляет над каким‑то очень сложным вопросом. А потому старался не побеспокоить Владимира Оскаровича, ставшего совершенно другим человеком, не тем, которого он знал.

– Я не больше вашего ценю эсеров и прочих там общественников, у них есть способность только к разрушению, но не к созиданию. К сожалению, мы не смогли объединить все противостоящие большевикам силы, а с тылом, где идет тихая междоусобица, гражданской войны не выиграть. Знали бы вы, какие силы мне потребовались, чтобы убедить многих генералов и офицеров армии отречься на время от их собственных старых представлений. Это не только тактическая уловка или военная хитрость, как восприняли некоторые из них, это путь к обновленной России, Александр Васильевич. Другого просто нет, во лжи и обмане нет будущего у по-настоящему великой страны!

Адмирал содрогнулся – такая яростная убежденность прозвучала в сухом голосе Каппеля, что он сразу же осознал, что для такого человека это не пустые слова, а самая искренняя вера в будущее России. Этого для Колчака было достаточно, и он, выпрямившись в кресле, сказал буднично и просто, испытывая от слов странное облегчение – даже показалось, что чудовищная ноша свалилась с его плеч.

– Мои руки оказались слишком слабы, чтобы поднять Россию, простите, что оставляю вам плохое наследие. Вы сможете, теперь я в этом убежден и верю вам! Сегодня я подпишу свой последний указ о назначении генерала от инфантерии Каппеля своим официальным преемником. Прошу вас, Владимир Оскарович, принять этот чин – это нужно не только для вас и не столько знак признания ваших заслуг. Вы исполняете обязанности Верховного Правителя Дальне-Восточной России, пока Народное собрание не утвердит ваши полномочия. Вы формируете широкое коалиционное правительство и назначаете первичные выборы в органы местного самоуправления, именуемые Народными Советами, – последнее слово далось адмиралу с трудом, но он его принял именно таким, как просил Каппель. И, тяжело вздохнув, Александр Васильевич медленно произнес: – Дай Бог исполниться предначертанному судьбою! Может быть, Россия испила свою чашу скорби!