Ну а в участке сидел подполковник Плахов и мягко намекал, что «техосмотр» можно пройти в три секунды, без заглядывания кобыле под хвост и осмотра пролетки. А можно и не пройти…

Извозчики, прекрасно понимавшие, что к чему, смирнехонько платили. Обычная такса у Плахова была, в общем, скромная – пять рублей. Когда кто-то пытался отделаться трешкой, Плахов не на шутку обижался: «Я же пристав, а не околоточный какой-нибудь!»

Деньги, конечно, небольшие, но если учесть, что по пятерке платят дважды в год десятки извозчиков… Получается весьма даже неплохо. Плахов «подкалымил» прилично и взялся строить приличную дачу в Павловске. Но и там проявил свой «ндрав». Когда крестьяне, возившие ему стройматериалы, потребовали плату, пристав (как вспоминали, с милой улыбкой) сказал:

– Какие деньги? Да вы должны считать за честь, что имели дело со мной, петербургским приставом!

Мужички, не прекословя, развернулись и уехали, прекрасно понимая, что правды тут не доищешься…

Столь благополучная жизнь пристава продолжалась довольно долго, но в конце концов привлекла самое пристальное внимание следствия, а там и суда. Правда, от серьезного наказания Плахов открутился – исключительно благодаря искусству своего известного адвоката Адамова. Тот избрал довольно своеобразную тактику: стал уверять судей, что «платить благодарность» для извозчиков – в сущности, старый добрый национальный обычай, и отдают они кровные денежки по доброй воле, без малейшего к тому принуждения. И вообще Плахов – не более чем «винтик системы». Такая уж система сложилась, а пристав, господа судьи, чуть ли не ее жертва: с волками жить – по-волчьи выть… Адамов патетически восклицал:

– Надо решить, судить ли систему или пристава Плахова! Если систему, то при чем тут подсудимый? Если же судить его, то виновата система!

Вообще-то кое-какой резон в такой постановке вопроса был. Система и в самом деле существовала, и не Плахов ее придумал. Короче говоря, благодаря красноречию адвоката пристав отделался легко: обвинения в вымогательстве и лихоимстве с него сняли, оставив лишь «принятие благодарности без нанесения ущерба служебным обязанностям», а уж эта статья считалась и вовсе «детской». Плахова уволили из полиции и оштрафовали на триста рублей, а окажись адвокат не таким ловким, могло кончиться и тюремным сроком…

Полицейские чины подвергались порой наказанию не только за «сделки». Помощник пристава одной из частей Самарин получил месяц ареста при полицейской части за то, что ночью, болтаясь по своему участку пьяным, ни за что ни про что избил ночного сторожа. Причем, что интересно, простые городовые частенько грешили рукоприкладством в отношении «простонародья», но сплошь и рядом отделывались чисто словесным внушением, если таковое вообще имело место. Но чтобы на месяц сел под арест за то же самое помощник пристава – случай крайне редкий. Объяснение подворачивается только одно: кто-то, облеченный властью, оказался человеком честным и принципиальным, ничуть не считавшим, что и «простолюдина» можно бить по морде ни за что ни про что…