Жизнь подобного легального заведения блестяще описана в романе А. И. Куприна «Яма». Положа руку на сердце и чуточку покраснев, признаюсь: отличное знание предмета проистекает оттого, что классик русской литературы был не теоретиком, а, так сказать, практиком, и жизнь заведения наблюдал, как бы поделикатнее, изнутри. И не был среди классиков каким-то досадным исключением: мимо «веселых домов» не проходили и А. С. Пушкин, и Л. Н. Толстой, и А. А. Блок, и А. П. Чехов. Ну, что поделать: как говорится, такова се ля ви, классики тоже были людьми со всеми присущими слабостями (я бы сказал, вполне безобидными на фоне, скажем, тяги к малолеткам, мальчикам или наркоты…).
Согласно тем же регламентам, публичные дома должны были располагаться не ближе 150 метров от церквей и учебных заведений (что, насколько можно судить по свидетельствам современников, ничуть не мешало великовозрастным гимназистам ходить туда в гости, переодевшись в «штатское»). Окна должны быть зашторены наглухо, а «сотрудницы» борделей обязаны появляться на улице числом не более двух, одеты скромно, употребляя как можно меньше косметики.
С «уличными феями» обстояло и того проще. Они сдавали в полицию паспорт, получали взамен «желтый билет» и могли заниматься своим незатейливым ремеслом сколько душе угодно. Правда, опять-таки с соблюдением определенных правил: не приставать к потенциальным клиентам «развязно», косметикой опять-таки пользоваться поскромнее. В питерский Пассаж, на четырех проспектах, Невском, Литейном, Владимирском и Вознесенском, и на двух улицах, Большой и Малой Морской, «желтобилетницам» появляться запрещалось, однако, как, возможно, уже догадался иной проницательный читатель, «уличные феи» и туда регулярно со всем старанием просачивались (поскольку клиент там гулял «икряной»), старательно маскируясь «под приличных».
В Петербурге еще с 1843 года роль «департамента проституции» совершенно официально играл Врачебно-полицейский комитет. Врачебная его часть занималась своими прямыми обязанностями – медосмотрами и их организацией. Полицейскую много лет возглавлял чиновник Первушин, имевший в своем распоряжении два десятка агентов в штатском, занимавшихся чисто «оперативной» работой по надзору и за борделями, и за «уличными феями».
И все бы ничего, вот только в Департамент полиции поступило чересчур уж много компромата на означенного Первушина. Согласно оперативной информации выходило, что «член-распорядитель» (как официально именовалась должность Первушина) много лет лихоимствует с нешуточным размахом. И не только этим грешен…
По донесениям выходило, что Первушин обложил регулярной «данью» все легальные публичные дома Питера и изрядное количество «уличных фей» – через некоторых своих агентов из особо приближенных. Кроме того, Первушин регулярно и с размахом веселился в «подвластных» ему борделях, частенько устраивая настоящие оргии, в которых участвовали и его добрые знакомые (все, естественно, «за счет заведения»). Некоторых девиц он, словно иной король, назначал своими фаворитками, посещал чаще других, и хозяйки «фавориток» пользовались особенным покровительством и льготами.