Степан наблюдал за происходящим через приоткрытую и прихваченную ремнем (тоже танкисты подсказали, посоветовав в бою намертво не запираться) створку бокового люка. Никакого риска в этом не было: свет в башне выключен, так что снаружи его никак не заметишь. Вдалеке проплыли смутно различимые на фоне серого предрассветного неба крыши крайних поселковых домов, далекое пятнышко горящего фонаря, мелькнул придорожный столб – станица была электрифицирована.
Танк чуть притормозил, неуклюже, несколькими рывками подворачивая влево – значит, проходят развилку. Звук двигателя, до того ровный, изменился, что-то визгливо проскрежетало, и Алексеев похолодел. Твою ж мать, только не это! Если Гускин сейчас не справится с управлением, запорет движок и остановится – все, пиши пропало! Какими бы нелюбопытными ни оказались местные военные «гайцы», к заглохшему танку они уж точно подойдут – даже не помощь (какую, блин?!) предложить, а тупо от нечего делать. А из всего их экипажа по-немецки кое-как шпрехает только осназовец, которому из танка уж точно вылезать противопоказано. Зато командиру машины в подобной ситуации высунуться из башни, просто проявляя уважение к камрадам, точно положено. Ну, и чего оный Panzerkommandant[12] им скажет? «Гутен морген, Гитлер капут, хэндэ хох, капитулирен, швайне, их наме Штирлиц?». Значит, придется фрицев срочно валить, и уходить… ну, не с боем, понятно – для того чтобы раскатать этот пост, и минуты не потребуется, – но с шумом. Даже если старлей и отработает без стрельбы, все равно придется заметать следы – а как, собственно? Забирать трупы перебитых фельдгаишников с собой, на броню? Ну, как вариант…
Только ведь где-то неподалеку практически наверняка еще и армейский пост имеется, как минимум при пулемете и полевом телефоне – навроде того, что едва не стоил морпеху жизни неделю назад, на выезде из Абрау-Дюрсо, где он познакомился с младшим лейтенантом Науменковым и встретил старых товарищей. Если там заметят непонятную движуху на шоссе, однозначно попрутся выяснять, в чем дело. И вот тогда-то без шума уже точно не обойдешься…
Дернувшись еще разок, танк снова ускорился, выравниваясь и набирая скорость. Морпех с облегчением выдохнул: справился-таки Леха, молодчина! Теперь лишь бы мехвод самоходки не сплоховал, поскольку за фрикционами первого и третьего танков сидели профессиональные танкисты. Но второй бывший тракторист тоже не подвел, и колонна продолжила движение. Вроде все? Первую проверку прошли, не вызвав подозрений – если так пойдет и дальше, до рассвета успеют свернуть, куда планировалось. Хотя какая там, на фиг, «проверка»? Так, мелочь. Основные проблемы начнутся засветло, и воевать в любом случае придется.
Отвернувшись от башенного люка, Степан встретился взглядом с широко распахнутыми глазами заряжающего, сжимающего в руках – аж костяшки пальцев от напряжения побелели – его собственный автомат. Направленный, что характерно, прямо морпеху в грудь. Припомнив, как его зовут (заряжающего, в смысле, а не автомат), старлей мягко забрал оружие, мельком убедившись, что снять «машиненпистоль» с предохранителя тот не удосужился – или просто не знал, как это сделать: