– «Первый», «второй», огонь по готовности, – раздался в наушниках спокойный голос добравшегося до радиостанции Шохина. – Как подавите зенитки и пулеметчиков на въезде, проходите мост на максимальной скорости. «Третий», «четвертый» – следом. На отдельные очаги сопротивления не отвлекаться, партизаны додавят. Напоминаю, если разведчики не успеют или не справятся, дадут сигнал красной ракетой одиночного огня, до этого по артпозициям на той стороне не стрелять, своих побьете. Начали!

Не доехав нескольких метров до бэтээра, водитель которого, вместо того чтобы разматывать трос, неожиданно быстро нырнул внутрь, головной танк остановился, чуть довернул башню и выстрелил. На месте укрытого маскировочной сетью капонира поднялся дымный фонтан взрыва, перевернувшего четырехствольный Flak 38. Следом выстрелила и вторая «четверка», смешивая с землей вторую зенитную позицию. Несмотря на вдвое большее расстояние, от майора Ардашева Степан не отстал, уложив осколочно-фугасный подарок именно туда, куда и наводил, – можно начинать гордиться!

Удивительным образом самопочинившийся БТР резко взял с места, набирая скорость и лупя по блокпосту длинными очередями из курсового пулемета. Опомнившиеся гитлеровцы открыли ответный огонь, заставляя его броню вспыхивать неяркими искорками рикошетов, однако это уже ничего не могло изменить. Метров за сто до моста, там, где шоссе понемногу расширялось, переходя в достаточно просторную подъездную площадку, «Ганомаг» ушел к обочине, пропуская вперед более защищенного камрада – на таком расстоянии его броня уже не могла гарантированно противостоять пулеметным пулям. Обогнав бэтээр, танк выстрелил с короткой остановки, разметав мешки обваловки левой огневой точки, а спустя несколько секунд довершил окончательный разгром гусеницами, раздавив правую вместе с пулеметным расчетом. Въезд на мост был свободен. Из первого в колонне грузовика посыпались бойцы, беря под контроль перепаханные снарядами зенитные позиции, где еще могли обнаружиться выжившие артиллеристы.

И одновременно на противоположной стороне загрохотали выстрелы разведчиков, атаковавших 88-мм зенитки и траншеи гарнизона охраны. Гулко захлопали ручные гранаты; раздалось несколько более мощных взрывов – с укрывавшимися в блиндажах и ДЗОТах фашистами бойцы разведгруппы не церемонились, забрасывая противотанковыми гранатами, которых у каждого имелось по несколько штук, и добивая уцелевших из автоматов и карабинов. С пушками тоже управились быстро: пока прикрываемые снайпером морпехи с партизанами разбирались с пехотой, десантники Науменкова уничтожили обе артпозиции, перебив расчеты и взорвав стволы орудий. Кто на них напал, фрицы так и не поняли, очень уж быстро все произошло: бой не занял и пяти минут. А затем по мосту прошли танки и грузовики с партизанами, занявшимися прочесыванием местности и зачисткой позиций, поскольку пленных брать не предполагалось, а лишние свидетели были не нужны…

Под гусеницами прогрохотал настил мостовых пролетов, лоб танка ощутимо качнулся вниз – боевая машина съезжала с переправы. Алексеев оглянулся: третий панцер и самоходка катили следом, за ними выстраивалась остальная колонна. Что ж, похоже, с мостом все прошло на ура, спасибо разведчикам и фактору неожиданности. Бой в траншеях еще не закончился, кое-где хлопают отдельные выстрелы и рвутся гранаты, но это уже не имеет особого значения. В том смысле, что Шохину можно смело отправлять «ту самую радиограмму». Поскольку этот мост – хрестоматийная точка невозвращения, после прохождения которой уже ничего нельзя будет отыграть назад. На полевых аэродромах стоят готовые запустить моторы бомбардировщики; артиллеристы дальнобойных батарей ждут приказа открыть огонь, а со стороны Малой земли готовится врубиться в немецкую оборону, пользуясь современной терминологией, батальонная тактическая группа со средствами усиления, ударив им навстречу.