– Дадим, командир, отчего ж не дать, – ухмыльнулся в усы старшина, вздохнув. – Главное, чтобы нас самих не поджарили ненароком. Поскольку мы, так уж выходит, аккурат между молотом да наковальней оказались.

И, взглянув на жмущихся к броне разведчиков (так уж вышло, что никто, кроме самого старшины, раньше на танках десантом не ездил, а десантных поручней у немцев не имелось в принципе), прикрикнул:

– Ну, чего уши развесили, в небо пялитесь? Аникеев, Баланел, Ивченко, по сторонам смотреть в оба, фланги и тыл на вас! Правильно, тарщ лейтенант?

– Правильно, – кивнул, с трудом сдержав улыбку, Степан.

На душе, несмотря на полную неопределенность того, что ждало их впереди, отчего-то было легко и спокойно. Да и как может быть иначе? Вот же они, рядом – его старые товарищи, его верные друзья, его единственная в этом времени боевая семья, к которой он так или иначе все-таки вернулся…

Малая земля, 15 февраля 1943 года, день

– Разрешите? – в штабной блиндаж заглянул дежурный радист. Ворвавшийся в приоткрытую дверь порыв промозглого ветра рванул занавешивавшую вход плащ-палатку, заставил пламя керосиновой лампы дернуться, отбросив на сырые бревенчатые стены и низкий потолок дерганые косые тени.

– Входите, – призывно махнул рукой Кузьмин. – Радиограмма, та самая?

Краснофлотец с нашивками главстаршины кивнул, подходя к столу и выкладывая перед Олегом Ильичем листки с расшифровкой.

– Так точно, товарищ капитан третьего ранга. Подтверждение от «Центра» получено, второй бланк, так что она самая! Можно начинать.

Пробежав глазами тексты сообщений, и того, что отправил Шохин, и подтверждения из штаба Закавказского фронта и ЧГВ, перед тем, разумеется, согласованного с Москвой, протянул их майору Куникову:

– Ознакомься, Цезарь Львович. Справились наши ребята, а ты сомневался!

– Не сомневался, товарищ капитан, а допускал возможность невыполнения задания, – широко улыбнулся Куников, бросая листки на столешницу и коротко морщась от боли в висящей на перевязи из нескольких туров бинта раненой руке. – Согласись, Олег Ильич, что это не совсем одно и то же!

– Согласен, – усмехнулся Кузьмин. – Ну, так что, даем отмашку?

– Даем, – серьезно кивнул морской пехотинец, поворачиваясь к дожидающемуся распоряжения радисту: – Спасибо, Семенов, все верно. Отправляй циркуляр номер раз всем адресатам, начинаем через полчаса. И подтверждение в штаб фронта о начале операции «Встреча». Выполняй.

– Есть! – просиял радист, пулей выскакивая из штабного блиндажа. Хлопнула щелястая дверь, колыхнулась, роняя на земляной пол тяжелые капли, влажная от конденсата плащ-палатка.

– Как рука? Сильно ноет?

– Да пустяки, говорить не о чем! – отмахнулся тот. – Даже кость не задело, так, мякотку насквозь продырявило. Доктора, поразительное дело, даже эвакуироваться не предложили, а с них станется чуть что панику возводить. Всего-то паршивый осколок!

– И контузия в довесок, – хмыкнул Кузьмин. – А у тебя, между прочим, голова – самый главный боевой орган. Кому стрелять – найдется, а вот думать…

– Да нормально у меня с головой, даже и не болит практически. Зато теперь мы с тобой сравнялись, так что один-один, – фыркнул Куников. – У тебя нога, у меня – рука. Причем обе левые, что характерно. Ну, да ничего, если все получится, расширим плацдарм, вот и не смогут фрицы минами швыряться