Все было точно так, как он себе представлял — и даже лучше. Настолько, что поначалу Борис Александрович не мог поверить в происходящее и еще несколько секунд думал, что машина просто врезалась в дерево, он мгновенно погиб, а яркий свет возник из распахнутых ворот рая или чего бы там ни было еще, что видит человек в момент смерти.

Но как только белые мушки перед глазами разлетелись, «Волга» остановилась, а песня закончилась, Борис Александрович увидел нечто невообразимое. Посреди соснового леса тянулась уютная улочка — с асфальтом, фонарями и деревянными скамейками. На одной из них играли в шахматы двое близнецов в расклешенных брюках и рубашках с «огурцами», точно сошедшие с фотографии Бориса Александровича, только в цвете.

Игорь и Таня открыли дверь машины и протянули руки побледневшему отцу. Его слегка потряхивало, глаза бегали, а дыхание сбилось. Он с трудом выбрался из «Волги», сделал два шага и упал на колени. К нему тут же подоспели шахматисты.

— Эй, вы в порядке? — похлопал один из них по щекам старичка.

— Вот, понюхайте, — протянул второй взявшуюся откуда-то вату с нашатырем.

Борис Александрович замотал головой, посмотрел на одинаковые лица и заплакал. Это были не Леша и Вася Курочкины, а другие близнецы. Улица тоже была далека от той, на которой он жил в юности. И тем не менее сомнений не осталось: он оказался там, где нужно.

— Это вас, наверное, укачало, — сказал один парень.

— Вы в нашем городе впервые? — сказал второй, помогая старичку встать. — Пойдемте покажем, что тут есть.

Борис Александрович шел по улице, обнимая свой чемоданчик, и глядел по сторонам. Справа он заметил мужчину и женщину средних лет, играющих в бадминтон. Слева — парня, крепящего плакат с намалеванными буквами: «Двадцатого августа в четырнадцать ноль-ноль — кинокомедия „Кавказская пленница“, в девятнадцать ноль-ноль — кинокомедия „Королева бензоколонки“». Откуда-то доносились голоса «Веселых ребят»: «Как же быть, как быть, запретить себе тебя любить — не могу я это сделать, не могу!»

Борис Александрович поднял голову и увидел красную растяжку с белой трафаретной надписью: «Имя Ленина — вечно». Он криво улыбнулся, сглотнул подступающий к горлу комок и почувствовал, как в нос ударил цветочный и слегка пряный запах, который невозможно было спутать ни с чем другим, — «Красная Москва». Аромат духов окутывал сидящих на скамейке женщин неопределенного возраста: их длинные серо-седые волосы обрамляли на удивление моложавые лица без видимых морщин.

Петя и Ваня — так представились шахматисты — шли рядом и показывали местные достопримечательности: «Здесь у нас магазин — вот этот, с большой витриной. Напротив — столовая — та, с красной вывеской. Чуть подальше — кинотеатр и танцплощадка. А здесь — библиотека».

Борис Александрович обернулся и увидел комнатку с книжными стеллажами, похожую на небольшой открытый амбар. Там же за массивным столом сидела не менее массивная женщина и улыбалась.

Старичок подошел к ней, пошарил глазами по полкам и произнес:

— Здрасте, а что у вас есть из фантастики?