— Здравствуйте! — женщина улыбнулась шире. — Есть вся «Библиотека современной фантастики»: Брэдбери, Азимов, Шекли, Воннегут, Лем… Из советских: Ефремов, Савченко, Стругацкие…

— А какая последняя книга вышла у Стругацких? — прищурился Борис Александрович.

— «Парень из преисподней», — ответила женщина, — прошлогодняя повесть. Будете брать?

— А можно завтра? — сглотнул старичок.

— Можно, приходите, — кивнула женщина.

— А вы, оказывается, говорить умеете, — сказал Петя.

— А чего ж с нами молчали? — улыбнулся Ваня.

— М-да как-то… — Старичок почесал затылок. — И сам не знаю. Будто язык проглотил, а теперь он опять при мне.

— И как же вас зовут?

— Борис… То есть Боря.

Пока отец осваивался в семидесятых, Игорь и Таня сидели в кабинете с табличкой «Директор».

— Скажите, — теребила подол юбки Таня, — а если он захочет в следующее десятилетие, это можно устроить?

— Конечно, — улыбнулся усатый и чуть полноватый Григорий Петрович. — Всего в паре километров у нас есть филиал восьмидесятых. Раньше еще были шестидесятые, но со временем постояльцев там становилось все меньше и меньше…

— А девяностые у вас тоже есть? — поинтересовался Игорь.

— Нет и пока не планируются, — ответил Григорий Петрович. — Даже не знаю, кто бы снова захотел оказаться в том лихом времени.

— Понимаю, — кивнул Игорь. — Скажите, кхм… А много кто доживает до следующего десятилетия?

— Конечно! — ответил Григорий Петрович. — Средний возраст наших постояльцев — девяносто лет. Представляете, какие чудеса с людьми делает приятная ностальгия! Даже сотрудники нашего пансионата уже несколько лет не болеют.

— Кстати, спасибо за шахматистов на въезде, — сказал Игорь. — Такие колоритные, что я и сам поверил, будто мы в настоящих семидесятых.

— Спасибо, — еще шире улыбнулся директор. — Наши сотрудники кого только не играют: и киномехаников, и библиотекарей, и продавцов…

— И все же мне не дает покоя один вопрос, — продолжала теребить юбку Таня. — Вам не кажется, что все это обман? Игра на чувствах пожилых людей.

— Поначалу казалось, — ответил Григорий Петрович. — Но все вопросы отпали, когда я увидел, что даже мои родители здесь счастливы. А они те еще критики любых моих экспериментов.

— Как, ваши родители тоже тут? — спросила Таня.

— Уже только мама, — сказал Григорий Петрович. — Собственно, для нее и папы я изначально это место и создавал… Спасибо фильму «Гуд бай, Ленин!» за идею.

— Я смотрел! — подхватил Игорь.

— Скажите, — перебила Таня, — а как часто мы сможем его навещать?

— Да когда пожелаете! — ответил директор.

— Что, и сейчас можно? — Таня наконец оставила юбку в покое.

— Конечно! — улыбнулся Григорий Петрович. — Только нужно переодеться.

На этих словах директор открыл шкаф, занимавший треть кабинета.

Белые туфли с резинкой, обхватывающей пятку, и белую однотонную рубашку Тани решили оставить. А вот короткую вельветовую юбку заменили на длинную клетчатую в форме колокола.

Над образом Игоря поработали основательнее: кроссовки с тремя полосками сменились кожаными туфлями на каблуках, потертые синие джинсы — черными слегка расклешенными брюками, а футболка с нарисованным тетрисом скрылась под водолазкой болотного цвета.