А потом уставилась на темный экран, сжав аппарат обеими руками — так я пыталась загнать обратно слезы. Я уже скучала по Емельяну. Уже!

— Спорим, он приедет? — предложила Алла спустя пять минут тишины.

Хорошо, что она не стала сейчас меня ругать и учить жизни. Я бы точно разрыдалась.

— Да уж наверняка приедет, — согласилась я с ней, — завтра после работы скорее всего.

— Да не, сегодня же вечером! Спорим?

Но мы обе не угадали. Когда машина Аллы подъехали к бабулиному, а вернее к Емелиному дому, его внедорожник уже стоял у ворот.

Завидев нас, Эмиль вышел из машины и, засунув руки в карманы, присел на капот. Его поза в сочетании с хмурым лицом не предвещала мне ничего хорошего.

— Я буду в доме, — предвосхитила Алла мою возможную просьбу остаться, но я и не собиралась этого делать.

За два с лишним часа в дороге я успела отойти от разговора с Софьей Даниловной и свыклась с мыслью, что нам с Эмилем нужно серьезно обсудить сложившуюся ситуацию.

Я решительно вышла из машины и направилась к нему, а Алла, коротко поздоровавшись, шмыгнула за калитку.

— Ты разговаривала с моей матерью, я знаю, — начал разговор первым Емельян, — мне Жанна доложила. Но знаешь, я все равно не понял твоего маневра, Кать. Что обозначает этот побег?

Он злился. Заметно злился. Хмурился и смотрел исподлобья. Я вообще его никогда таким раньше не видела. Душа заныла в предчувствии чего-то очень нехорошего, и я впилась ногтями в ладони, чтобы не расклеиться.

— Это не побег, Емельян, — глотнув воздуха, ответила я. — Мне действительно после разговора с Софьей Даниловной стало плохо, и я внезапно осознала, что у меня нет сил на войны, — в голове начало шуметь, и я потерла виски. — Да и права нет рисковать ребенком даже ради тебя, — слова довались мне тяжело, но они были чистой правдой. — Понимаешь… нет-нет, выслушай, я объясню, — положила я руку на грудь Емели, останавливая, когда он встрепенулся и раскрыл рот, пытаясь мне что-то возразить, — этот малыш, возможно, мой единственный шанс стать матерью. Но сегодня я очень испугалась, когда чуть не упала в обморок. Поэтому я тебя прошу, дай мне спокойно выносить ребенка. Если ты не оставишь меня, то и твое окружение не оставит меня…

Слезы встали в горле комком. Как же я без него теперь? Прикусила внутреннюю стороны щеки до крови, чтобы сдержаться.

— Кать, я поговорю с матерью, это не повторится.

Емельян был на себя не похож. Красивое улыбчивое лицо сейчас было хмурым и даже осунувшимся. Челюсти плотно сжаты, а желваки ходили ходуном.

— Не нужно. Твоя мама в чем-то права, — нашла в себе силы честно высказать опасения, — и я боюсь, что склонна с ней согласиться в том, что наши отношения недолговечны.

— О чем ты?

Я горько усмехнулась. Все он понимал. Но раз хочет, чтобы я озвучила причину, я озвучу:

— Эмиль, если ты спокойно сядешь и все взвесишь, ты придешь к такому же выводу. Смотри: ты изначально даже не помышлял о женитьбе, то есть ты подсознательно не рассматривал меня как спутницу жизни. Ведь так?

— Катя, мужчины никогда и не рассматривают каждую девушку как будущую жену. Это не секрет, — не стал юлить Емельян.