— Ну вот. Это раз. А есть еще два. Я не пытаюсь додумывать за тебя, в качестве кого ты меня держишь, но то, что ты вообще не прислушиваешься к моему мнению — да что там, ты им часто даже не интересуешься, а еще пытаешься постоянно меня купить! — наталкивают на определенную мысль…

— Не продолжай, Кать, ты глупости сейчас говоришь… — Емеля вытащил руки из карманов и схватился за голову.

— Нет, — грустно сказала я и помотала головой, — ты купил у Севы дом, а мне ничего не сказал.

— Это был сюрприз, Кать.

— Нет. Так ты все время ставишь меня в зависимое положение. Возможно, ты это делаешь не нарочно, но я не могу себе позволить таких отношений. Прости, но давай больше не будем пробовать быть вместе.

Сказала и сама испугалась этих страшных слов, а когда Эмиль медленно кивнул, соглашаясь, у меня сердце рухнуло вниз.

Вот и все.

Зачем я это сделала? А он что? Так просто меня отпустит? У меня чуть ноги не подкосились.

— Я никогда никого раньше не добивался, Кать, — глухим голосом вдруг заговорил Емельян, а я все не могла отвести глаз от его ходивших ходуном желваков, — не доводилось. Возможно, я что-то делал не так, но, клянусь, у меня не было цели тебя ни купить, ни унизить. Я тебя сейчас услышал и вспомнил одну истину: когда от тебя кто-то уходит, не нужно бросаться ему под ноги и останавливать. Если это твой человек, он вернется, ну а если нет… — Стало очень страшно и трудно дышать. — Так будет лучше. — Я через силу кивнула. — От того, что я пытался тебе во всем угодить и облегчить жизнь, стало всем только хуже. Ты восприняла это как-то по-своему, а я… Я тоже чувствовал себя не в своей тарелке, — сознался он, и в груди защемило еще сильнее. Я так и знала! Знала, что ему тоже все не нравится! — Так что да, наверное, ты права. Мне нужно прекратить делать то, о чем меня не просят, и оставить тебя в покое…

Он оторвался от капота и пошел в машину, а я не могла сдвинуться с места. Окаменела и поверить не могла, что это все. Что между нами все кончено. Я обидела его. Наверное, сильно…

— …Если вдруг поймешь, что я все-таки тебе нужен — дай знать, — бросил Емельян напоследок.

Захлопнув за собой дверь, он завел двигатель, и тогда я все же нашла в себе силы отойти с дороги, чтобы привалиться к забору.

Эмиль уехал, но я еще минут десять смотрела вслед машине и твердила себе: «Ты все сделала правильно, ваши отношения обречены, лучше поплакать сейчас, чем переживать разрыв позже, когда увязнешь в мачо всем своим естеством». Ах, да! Я же уже увязла… Наверное, поэтому аутотренинг помогал плохо, а вот воспоминания о его последних словах, наоборот, хорошо.

Вопреки всему, они дарили мне надежду.

В конце концов, устав стоять столбом, я вошла в калитку. Приготовилась отбиваться от вопросов, но, видимо, Алла как-то так грамотно бабуле все преподнесла, что ни одна, ни вторая даже словом об Эмиле не обмолвились.

А я хотела о нем поговорить. Очень.

Хотела, чтобы они меня или поняли и сказали, что я все сделала правильно, или наоборот — резко осудили и убедили в том, что я придумала чушь и теперь должна бежать за мачо, чтобы попросить прощения. Поэтому во время ужина я первая подняла эту тему.