— В парк. Я вчера почитал в интернете, что полезно и нужно делать беременным. — Ах, вон оно что! Понятно теперь изобилие полезных продуктов. — Так что будем соблюдать по мере возможности все предписания.

Тут я прямо отчетливо увидела, как Емеля берет под контроль мою жизнь. Как знала, когда бургер заказывала накануне и конфетами объедалась! Нескоро я их теперь увижу, чую.

Но, вопреки всему, забота не тяготила. Моим гормонам она очень нравилась, и они шептали: «Переезжай, переезжай навсегда, дурында!».

— Хорошо. Но потом я домой. Мне нужно форму погладить и по дому кое-что сделать, — волевым усилием задушила я слабость.

Мачо нахмурился, но возражать не стал, зато принялся меня пытать:

— Кать, а на учет ты встала?

— Еще не до конца.

— А УЗИ когда?

— Я уже сделала одно, теперь на восемнадцатой — двадцать первой неделе.

— А зачем так рано?

— Чтобы исключить внематочную. У меня в анамнезе была, — пришлось сознаться.

— Но сейчас все хорошо? — обеспокоенно спросил Эмиль и налил мне в стакан свежевыжатый морковный сок.

— Да, никакой патологии не обнаружили, — успокоила я его, сделав глоток.

— Уф-ф… На следующее УЗИ обязательно вместе пойдем, — строго предупредил, но я и не собиралась возражать. — А еще надо найти тебе гимнастику для беременных, я читал… — Я закатила глаза. Ой, чую, этот будет хуже Аллы. Надо готовиться к месяцам тотального контроля и опеки. — …она нужна обязательно!..

…После завтрака мы погуляли, потом пообедали, потом я нечаянно уснула на диване под боком у Эмиля, а потом он повез меня домой. Через магазин. Но не через мой привычный супермаркет, а через дорогущий, с экологически чистыми продуктами. Две сумки, набитые ими, он проносил мимо лавочки с моими соседками под их одобрительные комментарии.

Кстати, опять забыла у него спросить, когда он успел втереться к старушкам в доверие? Общались они, будто сто лет знакомы, а мои соседки далеко не лапушки, готовые любить все человечество.

Но это снова отошло на второй план, потому что, проведя ревизию в моем холодильнике и выкинув из него в мусоропровод все, по его мнению, лишнее и вредное, Эмиль засобирался домой.

— Буду скучать, — он опять по-хозяйски притянул меня за талию к себе, прощаясь в коридоре, и заглянул в глаза, — до завтра, упрямица моя, — сказал, а потом нагнулся и очень-очень осторожно поцеловал.

Сначала, будто прося разрешения, мягко касался моих губ, а потом, когда не получил отпора, осмелел и сделал поцелуй взрослым. Страстным и глубоким. Таким, как я помнила…

Емельян ушел, а я еще долго не могла прийти в себя. Ох, во что я вляпалась? Ведь в этого мужчину можно влюбиться так сильно, что если у нас ничего не получится, я никогда в жизни не смогу посмотреть ни на кого другого. Нет таких больше просто-напросто, как ни ищи ему замену.

Без ложной скромности, я всегда считал себя завидной партией, но никогда этим не кичился. Не знаю точно, что именно сформировало во мне эту уверенность: слова матери, неизменный интерес противоположного пола или же здравый смысл, который утверждал, что симпатичного, образованного, состоятельного парня из хорошей семьи любая будет рада назвать своим мужчиной — может, все вкупе.