И Капустин пошевелил пальцами в воздухе, словно расправляя резиновую перчатку.

– Отстали от жизни, товарищ генерал, – ответил Крым. – Hipster is dead.

– Да? Ну ладно. Тогда иди.

Дверь за Крымом закрылась.

– Товарищ генерал, товарищ генерал, – пробормотал Капустин. – Тамбовский гей тебе товарищ…

Он поднял трубку черного телефона.

– Михайлов? Как ты думаешь, два пидараса за одно утро – к чему это? Ха-ха-ха, да нет, не про тебя… Про этого Кримпая… Как кто первый – Семен… Он у меня как раз перед тобой был. Слушай, насчет Семена зафиксируй – мы с ним работать больше не будем. Его гнать надо ссаными тряпками – он ватой пророс насквозь, красный стал как рак. Натуральный Павка Корчагин. Как что-нибудь за ним повторю, на меня интеллигентные люди коситься начинают. Мы куда хотим – в Северную Корею? Во… Нужны люди с панорамным европейским виденьем, которые нюхают где надо, а не у нас в утюге. Так что давай ищи нового консультанта по его темам. А? Можно, но необязательно – ориентация, как видишь, не гарантирует. Главное, чтобы с кругозором был, молодой и бессовестный. И полиберальнее, полиберальнее… Да… Кримпай пока нормально, сука та еще. Кстати, вот – свяжись с лингвистическим отделом, пусть они подумают, какой у нас должен быть политкорректный термин вместо слова «вата»… Не знаю, пусть они и предложат. По смыслу надо что-нибудь типа «небенефициар». Но только чтобы звучало нормально, никаких там «беня-наебенил». Уважительно, без подъебок… А то действительно не очень понятно, как вот это вот называть… Вернусь – обсудим.

Когда он положил трубку, зазвонил другой телефон, красный. Капустин нажал кнопку селектора, переключившись на громкую связь.

– Да?

– Машина у подъезда, товарищ генерал.

– Я понимаю, что у подъезда, а не на крыше, – ответил Капустин ворчливо. – Сейчас, собраться надо…

Сборы оказались совсем недолгими. Достав из стола камеру-поляроид с приклеенным муаровым конвертом, Капустин положил все это в ребристый аллюминиевый кейс, стоявший возле тумбы стола.

– I’ll be back, – сказал он Дзержинскому на стене и вышел из кабинета.

В лифте он вынул из кейса маленькую бутылочку «Black Label» – вроде тех, что дают в самолетах – и высосал ее прямо из горлышка.

Служебный «Ленд Крузер» с тонированными стеклами тронулся, как только Капустин сел на заднее сиденье. Шофер не поздоровался и даже не попытался поймать его взгляд в зеркале – видимо, имел строгие инструкции не отвлекать начальство от важных мыслей. Капустин закрыл глаза – и не то уснул, не то ушел в раздумья.

Дорога была длинной. Сперва машина мчалась по шоссе. Потом свернула на боковую дорогу и поехала медленнее.

Капустин не открывал глаз, только чуть морщился на лежачих постовых. Несколько раз водитель тормозил и переговаривался с какими-то людьми, подходившими к окошку. После каждой такой остановки машина еще немного сбавляла скорость – и наконец встала совсем.

– Прибыли, товарищ генерал.

Капустин открыл глаза.

Машина стояла на военном аэродроме. В отдалении были видны несколько пятнистых истребителей, а прямо впереди, совсем близко, высилась серая громада транспортника с широким диском антенны над фюзеляжем. Дверь в борту была открыта, от нее спускалась легкая алюминиевая лестница. На бетоне рядом стояли двое – зеленый человек с автоматом и пожилой мужчина в просторном летном комбинезоне, украдкой куривший электронную сигарету.