Крохотный сувенирный магнит в виде маски Дарта Вейдера прижимал к панели аппарата записку на желтом листке:
1) смотать кассету на начало
2)!!! везде новые батарейки
Рядом на стене висело что-то похожее на плетку-многохвостку – или растаманский парик со множеством дредов.
Капустин нажал несколько кнопок на панели, и на черном теле атланта загорелись успокаивающие зеленые огоньки.
– Взлетаем, товарищ генерал, – раздался голос из интеркома, – пристегнитесь.
Капустин сел в кресло, но пристегиваться не стал.
Как только самолет оторвался от полосы, он вынул из кейса камеру-поляроид, отцепил от нее муаровый мешочек и зарядил ее свежей кассетой. Камера зажужжала и выплюнула бумажную заглушку на пол.
Капустин вставил фотоаппарат в углубление на теле машины-атланта, аккуратно зажал его крепежными рейками и подсоединил к нему черный проводок. Затем он достал из кейса старенький кассетный диктофон – и, перемотав пленку, прицепил к панели прямо под камерой.
– Вот так, – прошептал он. – И никаких цифровых копий… Кстати, да…
Он нажал кнопку интеркома.
– Пугачев? Пока не забыл. Напомни Михайлову, чтобы на «Амазоне» кассет купил для поляроида. Он знает. И побольше, а то их уже с производства сняли. Скоро на ибее матчасть искать будем.
– Так точно, – ответил интерком.
– Все тогда, – сказал Капустин. – Я ложусь. На монитор ничего не выводить. Подтверди, что понял.
– Понял вас, товарищ генерал – на монитор не выводим. Мы и не собирались. Счастливого погружения.
– Сколько тебе раз повторять, – буркнул Капустин, – не говори так, сглазишь. Больше меня не беспокоить.
– Есть, товарищ генерал. Извините.
Капустин достал из кейса коробочку из белого полиэтилена. Открыв ее, он вытряхнул на ладонь три разноцветные таблетки со штамповкой (солнышко, доллар и полумесяц), тонкий серый кристалл, похожий на обломок карандашного грифеля, две маленькие продолговатые пилюльки в зеленой оболочке – и большую серую капсулу, половинки которой были склеены чем-то вроде ободка из прозрачной клейкой ленты.
Скривив лицо в гримасе отвращения, Капустин отправил все это в рот – и запил еще одной дюймовочкой «Black Label». Потом он принялся раздеваться. Оставшись в просторных черных боксерах, он аккуратно повесил костюм и рубашку на кресло, снял со стены странный парик, натянул его на голову, приладил – и посмотрел в зеркало.
Оттуда на генерала глянуло почти существо из фильма «Хищник»: от его головы отходили черные кабели, похожие на дреды, и их было так много, что они образовывали пышную растафарическую копну. Мелькнувшие в зеркале счеты с черепами и вообще превратили самолетный отсек в какой-то мексиканский храм из фильма ужасов.
Капустин удовлетворенно хмыкнул, откинул одеяло, лег на спину и некоторое время устраивался на подушке, расправляя черные кабели так, чтобы они удобно огибали голову. Наконец он успокоился, повернул лицо к потолку, закрыл глаза и замер. Через несколько минут он уже спал, еле слышно похрапывая.
Прошел час, два, три, четыре – Капустин лежал в прежней позе и тихонько сопел во сне. Казалось, не происходит ничего вообще. Где-то далеко внизу под крылом плыла Новая Земля, а он все спал… Его рот иногда чуть шевелился, но не издавал никаких звуков. Каждый раз при этом укрепленный на черной панели диктофон включался на несколько секунд – и проматывал немного пленки.