Наблюдатели подбадривали их криками; женщины наотмашь били друг друга по лицам, заламывали друг дружке руки, кусались, с визгом рушились в грязь и тут же вскакивали на ноги, переругивались с отчаянно жестикулирующим рефери, но в каждом их движении чувствовалась фальшь – ясно было, что это хореографическая постановка, а не поединок. Зрителей было не особо много: гуляющие останавливались на пару минут, снисходительно усмехались и брели дальше в теплую ночную праздность.

Капустин поймал на себе очередной недоумевающий взгляд и отвлекся, чтобы убрать выросшую на фартуке шерсть. Управившись, он поднял глаза – и вздрогнул.

Высокая худая женщина превратилась в мужчину с длинной рыжеватой бородой и выбритыми висками. В лунном свете он походил на безумного гневного Одина – его глаза были выпучены и состояли из одних бездонных зрачков. Вторая женщина изменилась тоже – она стала низеньким молодым толстяком с очень белой кожей, в седом парике до шеи и с голубыми тенями на веках.

Переменился и сам их танец: безумный Один сделал своему партнеру подножку, ловко повалил его на колени – и пронзил сзади словно бы сверкающей золотой пикой.

Капустин выпучил глаза, потом провел перед ними ладонью, и наваждение пропало: на ринге по-прежнему плескались в грязи две боевитые старушки.

– Worshipful sir…

Капустин повернулся на голос.

Перед ним стоял старый батлер во фраке. По его холеным седым бакенбардам и непроницаемому лицу чувствовалось, что это вышколенный потомственный слуга – и в своем особом роде самый настоящий аристократ.

– Please follow me. Someone is waiting for you…[33]

Батлер с полупоклоном повернулся и пошел сквозь толпу. Капустин направился следом.

Батлер выглядел чуть отчетливее, чем остальные гуляющие – его словно бы окружал тончайший, не толще волоса, светящийся ободок.

– Первый четкий, – прошептал Капустин в воротник. – Кажется, контакт… Черт, плющит-то как. Целого грифеля тоже много, надо две трети…

Батлер повернул в аллею, где не было гуляющих. Электрического света здесь почти не осталось – и сделалось заметно, какая яркая на небе луна.

Вдоль дорожки стояли полускрытые деревьями статуи античных воинов. В них было что-то очень грубое и настоящее: казалось, они дожидаются, когда веселье уляжется, чтобы слезть с лунных постаментов и пойти допивать оставшееся после чужого пиршества вино.

Аллея привела к одному из боковых входов в трехэтажный замок. Над дверью горела одинокая лампа, освещая мраморный барельеф – два мускулистых рогатых героя с кудрявыми бородами, почти титанические в своей напряженной экспрессии, держали щит с треугольником, из которого во все стороны били мраморные лучи.

– Оп, – прошептал Капустин. – Вот оно.

Он поднял руки, замысловато сложил пальцы перед лицом – и словно бы нажал на кнопку невидимой камеры, издав ртом тихое жужжание.

– Sir? – повернулся батлер от двери.

– Иду-иду… I’m coming right after you…

Капустин вошел в дом и стал спускаться вслед за батлером по узкой и странно аскетической для такого места лестнице. Стены здесь были из простого кирпича, даже не покрытого штукатуркой.