– Вы про эту историю с абажуром? – спросило Солнце. – Так и знал, что о нем зайдет речь. Вы хоть видели его сами, Теодор?

– Нет, – ответил Капустин. – Это шло по другой линии. Поверьте, я вообще никакого касательства…

– Я верю, – сказало Солнце. – Вернее, знаю. Я просто думал, что вам будет интересно на него взглянуть… Вот он.

Капустин покосился на лампу даже с каким-то испугом.

– Ах, так это тот самый…

– Рассмотрите его внимательно, – сказало Солнце. – На нем довольно интересный орнамент.

Капустин с некоторой опаской придвинул лампу к себе.

Коричневая кожа, из которой был сделан абажур, выглядела очень старой. Ее покрывало множество мелких и крупных рисунков, налезающих друг на друга – они были очень разного качества.

– Что тут, – сказал Капустин. – Ну, наугольники и циркули – это понятно. Похоже на татуировки… да и сшито грубо… А вот тут по-русски почему-то написано: «подвой пурги». Какой подвой? Это когда растения прививают, да?

Солнце тихонько засмеялось в ответ.

– Как они додумались такое в подарок, – бормотал Капустин, поворачивая лампу. – Словно пьяный зэк рисовал. А это что?

С другой стороны абажура рисунков было меньше – большой лоскут кожи был оставлен пустым, и в самом центре этой пустоты увесисто темнели четыре кривые древнееврейские буквы, почти не различимые на коричневом фоне. Пустота с четырехбуквенником была окружена изображениями человеческих ладоней.

– Что это? – повторил Капустин.

– Слово «хуцпа» на иврите, – ответило Солнце. – Четырехбуквенное написание. Есть еще вариант из пяти букв. После «Хэт» может стоять «Вау».

– Я, признаться, не владею…

– Сейчас объясню, – сказало Солнце. – Слово «хуцпа» – в любом из двух написаний – означает беспредельную наглость, но также мужество, решимость, отвагу. Конечно, сперва мы поняли его в первом смысле, потому что подарить нам символическую лампу было с вашей стороны именно беспредельной наглостью…

– Мы это уже поняли, – кивнул Капустин.

– Мы даже решили, что вы, собственно, изложили таким образом свою программу на ближайшее будущее, – продолжало Солнце, – тем более что дальнейшие ваши действия полностью это подтвердили… Но гораздо важнее, увы, другое.

– Что? – встрепенулся Капустин.

– Вы передали нам лампу с древнееврейским начертанием во время формального ритуала, в ответ на вопрос о дарах из Святой Земли. То есть вы привели в движение символические энергии «Алеф-Бет». За подобный символизм, Теодор, надо отвечать.

Капустин несколько раз моргнул, словно пытаясь переварить услышанное.

– О каких энергиях вы говорите? – спросил он. – Это ведь просто абажур.

Солнце тихо засмеялось.

– Разве вы не слышали про искусство «хохмат-га-церуф»?

– Нет, – ответил Капустин.

– Строители Храма впервые познакомились с ним во времена тамплиеров. Точнее, в тринадцатом веке, когда в орден был принят Авраам Абулафия, великий мастер «Алеф-Бет» и других божественных алфавитов. Он открыл нам, что в глубинной основе мира лежат слова и буквы множества разных языков. Комбинируя их – как говорил сам Абулафия, развязывая и связывая заново – можно влиять на реальность и даже радикально менять ее. Неужели вы про это не знаете?