У «развала» также выросли свои завсегдатаи. Вон удивительно колоритная фигура, по внешности похожая на живописца. Это книжник Илья, которого Сухаревка прозвала в шутку Пачечник, навсегда забыв его настоящую фамилию. Специальность его — «пачечная липа». Целую неделю он скупает всяческую книжную дрянь, выбрасываемую букинистами за ненадобностью, переплетает ее в приличные, также купленные в «ломе» папки и наклеивает на корешок несоответствующие содержанию названия. «Рецепты мыловарения» он снабжает этикеткой «Полное собрание сочинений Некрасова», а календарь Гатцука^>{4} переделывает в Лермонтова. Изделия свои он крепко увязывает бечевкой в пачку и по сходной цене продает наивным, не вскрывая, оптом. Только придя домой, счастливцы обнаруживают обман: добродушные — смеются над ловкостью «липач», а серьезные грозят неосуществимой местью. Если Илью встречают после и стыдят, он мало обижается на это, от более же внушительных протестов он умеет скрыться в многолюдной толпе. Чаще всего своими жертвами он намечает лиц духовных и состоятельных — те и другие реже идут на скандал. Много и помимо Пачечника снует по рынку «душегубов», только Илья типичнее и убежденнее всех. Работает он годами и не изменяет своей «технике».

Но не только «душегубов», как называли в шутку шарлатанов книжной торговли, привечала Сухаревка. Были и такие, которые проходили на ней жизненную школу, своеобразный университет и в наши дни встречаются с нами в роли участников организации букинистического дела на общественных началах. Разносчики книг Михаил Иванович Пузырев и Василий Никитич Эскин — распространители по старым торговым купеческим фирмам «Былого», «Правды», «Перевала»^>{5} и нарядных классиков, в праздничный же день они обращались в «развальщиков» торга. «Колючий» ловкий книжник с Ильинского бульвара Дмитрий Сергеевич Симаков, или Солдат, тоже нагромоздил библиотечные сокровища на случайно постланной рогожке. Василий Петрович Волнухин, у которого прочно установилась в среде своих кличка Куб, держит свой товар на опрокинутом вверх дном ящике. Прозывают его так по недавней основной профессии работника кухмистерской, где на его обязанности лежало наблюдение за водогрейным кубом. Он считается верхом добродушия, простоты, на прозвище не сердится, и его любят завсегдатаи, величая в знак уважения его добавлением к имени и отчеству. Не столько знают Василия Петровича Волнухина, сколько Василия Петровича Куба. Многие советуются с ним при покупке как с наиболее опытным человеком. Если у него не спорится дело, продажа идет вяло, он со вздохом жалуется: «Куб ты, мой куб, что ты долго не кипишь?»

Иван Алексеевич Любимов, за глаза «Тверской мужичок» и «Народник», тоже нагрузил себя объемистыми книжными кипами и с деловым видом обсуждает текущие события. Миша Герасимов, он же Грузинский, один из первых успел наторговать и убеждает какую-то духовную особу в целесообразности приобретения по доступной цене «Домашней гигиены для девушек». Но народу много, всех не вспомнишь, не зарисуешь, и я наспех отмечаю лишь тех, впечатления от которых наиболее ярки или с кем чаще приходилось сталкиваться при случайной книжной покупке — в палатке или в солидном магазине с выставкой.