Но не сейчас! Ырысту подскочил к бандиту и двумя растопыренными пальцами ударил того по глазам. Указательный попал в переносицу, а вот средний… Средний палец, как в плавленый воск, погрузился в глазницу бандита.

Напавший выронил нож и со стоном упал на Блинова. Блинов вывернулся, схватил нож с земли, выдрав вместе с ним пучок травы. Ударил бандита в грудь. Нож вошел между ребер, разрезав шнурок с православным серебряным крестиком. А Блинов поднял свою пилотку за звезду и вытер лицо материей.

Ырысту взял автомат Василия – радист мертв, шея свернута на пол-оборота – посмотрел в кусты, пробежал, сгибаясь, вдоль орешника. Если кто и был еще – ушли. Из кустов вылез Доктор.

– Все живы? – бодренько спросил он. – А, нет. Вижу, не все.

– А ты че такой довольный?! – Ырысту даже навел на Доктора ствол ППШ, но тот не обратил на это внимания.

– Знаешь, как урки говорят? Умри ты сегодня, я – завтра.

– Не знаю, – Бардин опустил автомат.

– Это пока, дружочек, пока. У тебя еще все впереди. Как ты, Андрей?

На траве лежит убитый бандеровец. Теперь Ырысту его вспомнил, был этот тип в деревне. Стрельба, слышащаяся из леса, кажется, отдаляется.

– Я в норме, – сказал Блинов. – Что Васька?

– Убиты-ый, – словно напевая, ответил Доктор.

– Не понял как это п-произошло, – сказал Блинов. – Ничего с-сообразить н-не успел. К-к-к, – Андрей заметил, что заикается сильнее прежнего и беспомощно посмотрел на Бардина.

– Пройдет, – отмахнулся Ырысту.

Доктор снял с убитого крест. Блинов переворачивал радиста на спину, а Ырысту в это время незаметно улизнул в заросли.

Бардин бежал на звуки стрельбы, бежал к деревне, он узнавал местность. Да, здесь Сырый кричал по-птичьи, предупреждая караульных. Это, наверное, один из них – труп в окровавленной форме вермахта. А этот – наш. Солдатик лежит, как живой, только багряная точка на лбу и густая лужа под затылком. Один из тех, кто ушел за Белькевичем.

А вот и пеньки. Деревня уже рядом. Хоть бы Ракицкого не было там!

Из крайней хаты отстреливаются, кто-то палит из окна. Под плетнем залегли двое советских бойцов. Ырысту приземлился рядом.

– Гранаты есть? – спросил ближайшего солдата.

– Нельзя гранатой. Приказ.

Солдатик был совсем зеленый. В обоих смыслах – по возрасту и по цвету кожи. Второй выглядел опытнее, ему Ырысту и сказал:

– Давай со сторонки. Шугани его. Я сниму.

Тот понял, пополз вдоль плетня.

– Где тут на одиночный переключить? – Бардин оглядел диск автомата, потом нашел переключатель внутри спусковой скобы. Клац! Ждем.

Приподнял голову, прицелился в окно через прутья оградки. Ух! Хорошо! Возвращается радость убийства! Как я мог себе придумать, что война мне надоела? Это ж мое! Четыре года в профессии! А в такой профессии год за три считается, если не больше.

Боец выстрелил в глинобитную стену. Тень показалась в окне. На один только миг! Но Ырысту хватило. Готов. Где та винтовка моя, сейчас бы зарубку сделать!

Бардин поднялся и побежал по деревне. Трое солдат окружили старого знакомого – толстого бандеровца, который так не верил Ырысту. Что ж. Правильно делал, выходит. Толстяк стоял на коленях, сложив руки на затылке.