– А почки по-дьявольски в Оксфорде, которые мы ели перед твоим экзаменом? Тот перечный соус со сливками и свежей петрушкой? Ты его помнишь?

Они остановились, лишь когда их животы начало сводить от голода.

Мод проснулась на рассвете и сначала подумала, что все хорошо. Затем она почувствовала легкое движение у себя на груди и подняла голову, чтобы посмотреть, в чем дело. На ней сидел огромный паук-фаланга. Он следил за движениями ее головы и смотрел ей в глаза. Тихий, сдавленный стон ужаса – вот единственный звук, который она смогла издать. Паук был бледным и щетинистым. Его черные глаза были совершенно пустыми. Несмотря на то что она всегда тщательно проверяла свои обувь и постельные принадлежности, Мод прежде никогда не сталкивалась с фалангами. Она не могла двигаться и не знала, сколько времени мохнатая тварь по ней ползала. Что, если незаметно для нее паук уже прокусил ее кожу своими чудовищными челюстями? Она содрогнулась от малодушного, бессильного отвращения. Проснуться глаза в глаза с этой мерзкой тварью казалось предзнаменованием какого-то страшного несчастья.

– Натан! – позвала она сдавленным шепотом.

Мод легла спать в каких-то пяти футах от него, но теперь не чувствовала его рядом. Она решила, что он уже встал. Может, ушел поохотиться или проверить, все ли в порядке с его верблюдом. Она лежала неподвижно, пока не поняла, что в лагере слишком тихо и, похоже, пусто. Прошло несколько минут, и ее охватило смутное беспокойство. Случилось что-то нехорошее. Вокруг нее было слишком много пространства и слишком мало звуков. Мод не в силах была отвести глаз от паука, и прошло долгое время, прежде чем она смогла заставить мышцы снова ей повиноваться. Затем, вскрикнув, она яростно перекатилась на бок, сбросила с себя паука и вскочила на ноги, лихорадочно осматривая одежду, ища место возможного укуса, проверяя, не забралась ли на нее еще одна подобная тварь.

Когда она перестала охлопывать себя руками и огляделась, то не поверила тому, что увидела. Халид и Фатих лежали в противоположных концах лагеря и спали глубоким сном. Все верблюды исчезли – за исключением трех истощенных животных из Батины. Натаниэля и других бедуинов с верблюдами и снаряжением нигде не было видно. В стороне лежали на земле какие-то странные плоские предметы. Мод подошла, желая разглядеть, что это такое, и не поверила глазам. Это были бурдюки, один слегка вздутый, и три плоских, из которых недавно вылили воду – земля вокруг них была еще влажной. Растерянная, испуганная, она подошла к Халиду. Он лежал, словно охваченный сном, с рассеченной левой бровью. Разбойники, подумала Мод, не понимая, как она могла проспать схватку. Она упала на колени и трясла Халида, пока тот не очнулся и не поднялся на ноги, морщась и пошатываясь.

– Халид, прости меня. Но ты должен прийти в себя! – произнесла она с мольбой в голосе.

– Что случилось?

Он провел пальцами по лбу и вздрогнул.

– Я не знаю. Не знаю… – Мод задыхалась, не с силах набрать воздуха в легкие. – Наверное, напали разбойники. Но я не понимаю… не понимаю.