Она как могла соскребла песок и кровь со своих волос, кожи и одежды, а потом, напившись до отвала, вылезла, улыбаясь, на берег и принялась рассказывать своим людям о море близ южного побережья Англии, о реке Темзе, о водопадах в Уэльсе, об Озерном крае и о дожде, который льет и льет в течение целого года. Они слушали, смеясь, и она чувствовала, что ей не верят. Спасенные, казалось, вполне оправились после выпавших на их долю испытаний. Натаниэль много пил, а потом проспал несколько часов, пока Мод не разбудила его, пригласив ужинать. На другом конце оазиса разбила лагерь бедуинская семья – несколько поколений женщин с закрытыми лицами и детей да один беззубый старик. Они жили под навесом из одеял и шкур, натянутых между ветвями акаций. Саид и Халид отправились поговорить с ними. Это заняло много времени, но в конце концов местные жители согласились обменять муку, соль и козье молоко на несколько серебряных долларов Марии Терезии[152], которые Мод взяла в путешествие. Натаниэль ел хорошо. Он еще не восстановился полностью, на это требовалось время, но глаза уже стали ярче, а движения более уверенными. Он расспрашивал Мод о маршруте, о том, как она его спланировала, и о том, как им удалось пройти столь большое расстояние со скудными запасами провизии, которые они взяли с собой из Салалы. Мод показала свою карту и журнал, рассказала об ориксе и газели, которых они встретили в пустыне, и о зайцах, которых им изредка удавалось подстрелить или поймать в силки. Поведала она и о забитом верблюде. В ответ девушка расспросила Натаниэля о его маршруте и о том, как он планировал добраться до Салалы. Оказалось, Натаниэль тоже начал составлять карту, но делал это нерегулярно и совсем бросил это занятие задолго до их встречи, мучимый жаждой, голодом и страхом смерти. Рассматривая ее, он горестно покачал головой:

– Просто срам. Как видишь, мы безнадежно заблудились и несколько дней ходили по кругу. – Он вздохнул. – Да, вот как быстро все может пойти прахом. Одна неудача, одно неверное решение, один разбойничий налет – и все кончено. Мы сами виноваты. Нам суждено было здесь умереть.

– Не думаю, что это так, – проговорила Мод.

– Почему?

– Не знаю, я… не особо набожна, как ты помнишь, но, возможно, наш Бог просто не разобрался, что к чему. Бедуины, те только и твердят что о джиннах и духах. Они верят в них не меньше, чем в Бога. По их понятиям, у каждого из нас есть кварин. Это джинн, который находится при нас с самого рождения. Халид сказал бы, что твой кварин стакнулся с моим и они договорились привести меня к тебе. Не скажу, что верю в подобные вещи, но… Я полагаю, что сама невероятность нашей встречи в песках уже указывает, что тебе не суждено было здесь умереть. Совсем наоборот. Разве не видишь?

– Ах, Мод… – сказал Натаниэль, обхватив колени руками и положив на них подбородок, как это делал мальчиком. Эта поза вызвала у Мод приступ жгучей любви. – Возможно, ты знала, что я рядом. Ты удивительна во многих отношениях. Почему не в этом тоже?

Мод ничего не ответила и лишь стыдливо поглядела в сторону. Ей подумалось, что, возможно, ее вела любовь, но она не посмела произнести это вслух.